Она же говорила просто, порой казалось, простодушно.
— А я прочитала, что где-то заря с зарею сходятся. Сегодня я попала сюда раньше, потому что мама приказала не отлучаться вечерами. После гибели отца она заняла место вождя племени вешних и теперь боится за всех нас в ожидании набега.
— Позор-то племени нашему! Недаром тетрадь свою назвал я «Дневник дикого человека», принадлежа к племени такому.
— Как ты смешно говоришь, переставляя слова в фразах! — с улыбкой сказала она.
— Я говорю на языке древнекнижном, — с достоинством ответил он. — Научился ему, старые книги читая.
— Ты явно начитался сверх меры древних стихов. Тебе бы еще гекзаметром заговорить на куда более древнем языке, чем древнерусский.
Анд смутился. Девушка открыто смеялась над ним, но он все же сдержался, решив теперь следить за правильностью речи.
А она продолжала, как бы говоря сама с собой:
— Значит, все-таки дикий? Любопытно, что может сказать дикий человек?
— С кем я мог говорить? Кроме нас с матерью, не знаю грамотных.
— У нас тоже мало кто умеет читать.
— Мне можно подойти ближе? У меня нет острого кинжала. Есть только «тупой» дневник.
— Уж не рассчитываешь ли ты, что я стану его читать? — усмехнулась она.
— Он вовсе не предназначен для тебя.
— Люблю то, что мне не предназначено. Вообще люблю делать то, что не полагается.
— Ну конечно! Дочь вождя!
— Да, конечно! Дочь вождя вешних, которые неизмеримо выше вас, грязных бурундцев! — вдруг заносчиво воскликнула девушка, видимо, желая поставить юношу на место, не простив ему иронии.
— Почему же грязных? — улыбнулся тот. — Я сегодня переправлялся сюда вплавь. Одежду с дневником держал в руках. Так что я чистый.
— Я тоже приплыла, но не раздевалась. Теперь платье уже высохло. Мне его мама связала.
— Оно у тебя нарядное.
— Ты уверен?
— Я не уверен лишь в том, что оно сухое. — Уж не собираешься ли ты убедиться в этом?
— Не больше, чем ты хочешь познакомиться с моей тетрадью.
— Вот как? Тогда отдавай мне сейчас же свою глупую тетрадь! — И она угрожающе направила на него кинжал.
— Почему же глупую?
— Потому что ты бурундец!
— Зачем же грозить бурундцу кинжалом? Ты хочешь с помощью насилия убедиться в моей глупости?
— Наши предки считали женщин слабым полом. Если ты и впрямь что-нибудь усвоил из прочитанного, то о каком же насилии с моей стороны может идти речь?
— Тогда спрячь кинжал.
— Не раньше, чем ты отдашь тетрадь. Я возьму ее свободной рукой. Близко не подходи.
— Зачем тебе мой дневник?
— Чтобы узнать, какой ты.
Юноша, улыбаясь, уступил и только спросил:
— А у тебя нет дневника, чтобы я тоже мог узнать, какая ты?
— Вот еще! Это нескромно!
— Разве я не воплощение скромности?
— Стой, где стоишь, пока я не прочту твое творение.
— Наши предки могли бы у тебя кое-чему поучиться.
— Ты так думаешь? — лукаво спросила она, устраиваясь на подоконнике, предварительно вытерев с него пыль кусочком холста, который носила при себе, в отличие от бурундских женщин.
— Ты будешь первой, кто прочтет мной написанное.
— Я всегда предпочитаю быть первой.
— Для меня ты самая первая.
— Меня зовут Эльмой, — сказала она, перелистывая страницу.
Он любовался ее силуэтом на фоне разгорающейся за окном зари.
Она же читала, изредка бросая взгляд на юношу. Он послушно стоял там, где она велела.
Наконец она захлопнула тетрадь и, вздохнув:
— Так вот какой ты, «дикий человек Кудряш»! — вернула Анду тетрадь.
— Прошу тебя, не называй меня так никогда!
— Но я не такая лгунья, как ты. Я не умею врать и всегда краснею при этом. Мама непременно догадывалась и строго наказывала. И я не напрасно грозила себе кинжалом.
— Лучше бы ты грозила им мне.
— А некоторые мои мысли ты верно угадал в своем «Дневнике».
— Ты тоже пришла к ним? — оживился Анд.
— Видимо, я не такая «начитанная», как ты. И интересовалась далеко не всем. Искала «прекрасное»! Его не встретишь в наше время, и я тосковала сама не зная о чем.
— Мы найдем это прекрасное! — воскликнул юноша.
Она пожала остренькими плечами:
— Как знать… Надо присмотреться…
— К чему?
— Хотя бы к тебе… А ты уже присмотрелся, вижу?
— Конечно, — возбужденно заверил Анд.
— Как быстро пролетело время, — вздохнула девушка. — Пора плыть домой.
— Ну подожди! — взмолился он. — Заря только разгорается!
— Дневное время опаснее всего, — мудро изрекла девушка и улыбнулась.
Но где, теперь найти кого-то,
Похожего на Дон-Кихота?
Весна Закатова
Заря с зарею в Городе Руин никогда не сходились, разделенные или ярким днем, или непроглядной ночью.
Но в Доме до неба зори Эльмы и Анда сходились, не могли не сойтись!
Первой, с трудом переводя дыхание, в книгохранилище древних вбежала Эльма.
Убедившись, что она одна, девушка, привстав на носочки, потянулась за книгой к верхней полке.
И тогда, как по сигналу, появился Анд, шумно выронив на пол свою заветную тетрадь.
Вязаное платье Эльмы, конечно, еще не успело высохнуть и плотно облегало ее фигурку.
— Не приближайся! Не то убью себя! — со смехом воскликнула девушка, грозя сверкающим кинжалом.
— Но одновременно ты убьешь и меня, — серьезно отозвался Анд. — И почему только все у тебя такое красивое: и платье, и кинжал, да и ты сама?
— Где это ты вычитал? В рыцарских романах? Прощаю любезность рыцарю «Круглого стола», раз уж он не опоздал сегодня, как вчера!
Анд улыбнулся, но не признался, что давно уже поджидал Эльму внизу, спрятавшись у входа, чтобы она первой поднялась к заклиненной двери и они смогли бы снова, как у них повелось, разыграть свою первую встречу.
— Заря с зарею сходится! — как заклинание произнесла Эльма.
— Конечно, — согласился Анд, добавив: — Более того! Сливаются в одну зарю.
— Что ты хочешь сказать? — насторожилась Эльма.
Только то, что здесь у меня становится светлее на душе.
Эльма привычным жестом гордо вскинула голову:
— Не рано ли? Я собираюсь слегка огорчить тебя, бурундец.
— Чем можешь ты меня здесь огорчить?
— Тем, что никто из вас, бурундцев, не знает предка старше деда, а я… я открыла тысячелетнюю тайну вешних!
— Тайну вешних? У них есть тайна?
— О которой они не подозревают. Только здесь я недавно узнала, от кого они произошли.
