— Вероятно, африканцы — не единственные беспокойные молодые самцы на борту, — заметила Джива.
— Прошло уже полчаса с того момента, когда вы объявили о решении продолжать работу, — уведомил Хал. — Мистер Фицгордон, вы желаете остаться или хотите отправиться обратно?
— Остаюсь.
— Мисс Ломбардс, а вы?
— Конечно остаюсь. Мы тут проникаем в самую суть привлекательности африканских круизов.
Харрингтон обвел взглядом работорговый бриг. На нем в качестве команды следует оставить наиболее морально устойчивых моряков. Но сможет ли хоть кто-нибудь устоять перед искушением после месяцев, проведенных в открытом море?
Конечно же, он может объявить жесткие правила поведения. И приказать Терри претворить их в жизнь. Но в самом ли деле ему захочется наказывать кого-то плетью за то, что тот уступит самой естественной потребности? Ведь все они отличные ребята и только что бросились навстречу пулям и ядрам, чтобы спасти пятьсот человеческих душ от самого худшего из зол.
А что, если кто-то из женщин добровольно пожелает объятий моряков? Что, если некоторые будут не прочь предложить себя за деньги?
Можно сказать Терри, чтобы тот постарался свести плотские отношения к минимуму. Но не будет ли это равнозначно разрешению команде не отказывать себе ни в чем? Он же капитан. И все его приказы будут выполнены.
— Мистер Терри, будьте добры, подойдите ко мне.
Хотя беседа велась совсем тихо, микрофоны все равно улавливали ее содержание.
— Вас я ставлю во главе команды брига, мистер Терри. Вашему здравому смыслу и добропорядочности вверяю груз.
— Я понимаю, — отвечал Терри.
— Они хоть и дикари, но мы за них отвечаем.
Эмори кивнул. Во время беседы Харрингтон внимательно смотрел на матросов возле люка. Хмурый взгляд капитана как бы подчеркивал каждое сказанное им слово.
— Можно считать, что ситуация под контролем, — удовлетворенно хмыкнул Эмори.
Джива отвернулась от экранов:
— Неужели вы в самом деле думаете, что эта тирада возымеет действие, а, Эмори?
— А что, у вас есть повод полагать противоположное?
— Мы стали свидетелями обычной бюрократической неопределенности! Произнесены как раз те самые слова, которые говорятся лишь для того, дабы уберечь свою драгоценную репутацию.
— Все было настолько точно, насколько нужно, Джива. И Харрингтон, и его офицеры — выходцы из одного круга. Лейтенант точно знает, что следует делать.
— Интересно, когда в последний раз вы работали по найму? А я всю свою жизнь имею дело со всевозможными менеджерами. И они постоянно говорят что-то вроде этого. И когда умолкают, становится ясно: если что-то пойдет вкривь и вкось, то виноватым окажешься только ты.
Последняя группа пленников занимала места в шлюпке. Палуба звенела от гомона, выбравшиеся из трюма африканцы смешались с теми, кому прежде пришлось быть живыми щитами. Никогда Харрингтону не доводилось испытывать такого удовлетворения от происходящего. Пять часов тому назад стоящим на палубе людям была уготована адская судьба, ибо их будущая жизнь свелась бы к нескольким неделям мучений в трюме, за которыми последовали бы годы горького рабства. Теперь же им предстояло всего лишь трех-четырехдневное плавание до британской колонии во Фритауне. Половина африканцев, вероятно, станут фермерами поблизости от колонии. Некоторые присоединятся к британским полкам. Кто-то отправится в Вест-Индию, но не рабами, а работниками, вольными распоряжаться собственной жизнью после того, как отработают положенное по договору. Некоторые даже получат образование в школах, основанных миссионерами во Фритауне.
Харрингтон начал поднимать британский флаг на захваченном бриге. Двинувшееся вверх по мачте полотнище заметили несколько африканцев, показали на флаг руками и пустились в рассуждения. Если захваченные в рабство африканцы были с побережья, то определенно знали об антирабовладельческом патруле и понимали значение этого флага и синего мундира.[6]
— Сэр, мы погрузились.
Харрингтон перевел взгляд с палубы на шлюпку. Последний пленный матрос занял место в лодке.
Он кивнул Терри, который ответил ему тем же.
— Теперь это ваш корабль, мистер Терри. Как только я переговорю с мистером Бонфорсом, я пошлю вашей команде последние указания.
— Мне кажется, что теперь нам пора домой, — сказала Джива.
— Уже? Но он вывел на палубу только первую партию рабов.
— Надеюсь, вам не кажется, что он собирается украсить палубу другими африканцами? Поглядите на экраны. Вот отличное изображение вашего предка, возвращающегося на свой корабль. Весьма трогательный финал. Не хватает только захода солнца.
— Но разве вам не кажется, что капитан позволит всем вдохнуть свежего воздуха?
— Просто капитан немного преувеличил, когда писал рапорт. Пошевелите мозгами, Эмори! Вы бы сами пошли на риск стычки с пятью сотнями ошеломленных туземцев, находясь всего лишь в четырех днях пути от Фритауна?
— Вы преднамеренно избегаете самой важной сцены истории, разыгравшейся перед нашими глазами. Мы никогда не узнаем, что произошло, если сейчас покинем это место.
— Вы просто цепляетесь за фантазии, вами движет игра воображения. Мы закончили. Время возвращаться домой. Хал, запрашиваю передислокацию на основную базу.
— Поступил запрос на перемещение к основному месту базирования. Подтвердите, пожалуйста.
— Не подтверждаю. Я настаиваю, что мы должны…
— Запрос подтвержден, Хал. Запрос подтвержден.
Время остановилось. Вселенная моргнула. Основанная на новейших современных научных теориях технология сотворила то, чего, как утверждали эти самые современные научные теории, быть не могло.
На мягкую площадку зоны передачи № 1 упал аппарат. Пузырь исчез. Через окружавшие зону окна на путешественников во времени смотрели люди.
Джива ткнула пальцем в циферблат часов на стене. По местному времени они отсутствовали семь минут и тридцать восемь секунд.
— Сколько же мы там пробыли! — вскричала Джива. Среднее затраченное на путешествие время равнялось трем минутам — оба отлично помнили это с того самого момента, когда услышали на первом инструктаже. Удар при приземлении показался гораздо более сильным, нежели все тренировочные столкновения с площадкой зоны передачи. Инженеры всегда устанавливали координаты возвращения в положение двумя метрами выше площадки — предосторожность, благодаря которой поверхность зоны передачи находилась вне пределов погрешности и гарантировала пассажирам то, что они не передислоцируются ниже ее. Они вернулись очень поздно. Так что у Дживы были весьма резонные основания для решения вернуться.
