Зианта не сомневалась: стоит только повернуть голову — и на глаза покажется Оган; но девушка справилась с этим искушением. Бессмысленно также пытаться скрыться бегством: он тут же остановит её с помощью одного из своих многочисленных детекторов, так хорошо знакомых ей.
Харат зашевелился и начал слезать с плеча, цепляясь когтями за платье и удерживая равновесие с помощью двух верхних щупалец. Спрыгнув на стол, он, вытянув вперёд одно щупальце, погрузил его в чашку с соком, потом, вытащив обратно, провёл по нему клювом, а оставшиеся капельки сладкой густой жидкости слизнул язычком.
Он играл свою роль, точно так же, как Зианта прошлой ночью играла роль Девы Золь, — роль маленького существа, мысли которого заняты только одним: жратвой. И Зианта, сама не понимая почему (почему–то Харат решил не общаться с ней мысленно), сосредоточенно следила за ним. Лизнул, проглотил, лизнул, проглотил. Он больше не поворачивал голову. Но время от времени энергично мотал ею вверх–вниз, слизывая с груди капельки сока.
Вверх… вниз… медленно… а теперь вдвое быстрее… Зианта затаила дыхание. Харат… Харат посылал ей зашифрованное сообщение! Она отпила из чашки, одновременно выстукивая пальцами эту же самую комбинацию.
Кивок, кивок, кивок — он предупреждает её о появлении какого–то сенситива. Не Огана — Харату не было никакого смысла предупреждать о нём: он был существом иной расы, а девушка и Оган — одноплеменники и союзники. Нет, это какой–то чужак. И…
Может, это только обычный обход Патрульных, один из которых — сенситив — оценивает уровень психической энергии, а другие — используют более привычные для полиции методы, основанные на использовании аппаратуры, вроде имевшихся у Зианты детекторов, для контроля обстановки в районах с наибольшей активностью членов Гильдии Воров.
Успех, которым девушка еще совсем недавно гордилась, теперь казался ей просто глупостью, которая грозила ей огромными неприятностями. Если поблизости находился какой–нибудь человек, обладающий экстрасенсорными способностями, то он должен был уловить мощный импульс пси–энергии, а затем, наверное, отправился, чтобы выяснить причину. Вот почему Харат и прибегнул к подобному коду. Пока они не будут использовать мыслеречь, им ничто не угрожает, по крайней мере, их не засекут: Патрульные не имеют права без всякого на то основания хватать невинных людей и ставить их перед аппаратурой для психо–проверки.
Зианта снова потянулась рукой к чашке. Харат понимающе кивнул головой. Один лишь страх стоял преградой на пути к бегству. Но теперь её состояние было намного лучше, чем когда она только вошла в эту закусочную. Следует неторопливо пройтись по залу и выйти на стоянку флиттеров, и план возвращения должен быть такой, чтобы сбить ищеек со следа. Хватит ли у нее сил — она ведь так изнурена?
Любой сенситив, тем более Патрульный, способен определить человека с признаками энергетического истощения — достаточно лишь увидеть, как она пошатывается, — а потом подвергнуть её пси–проверке. И тогда… Нет, не думать, что последует за этим. Собраться с силами и идти к стоянке флиттеров, спокойно и уверенно.
Ни в коем случае нельзя задерживаться здесь. Наверняка закусочная уже на подозрении у Патруля — ведь здесь можно восстановить затраченные силы… Зианта вынула кредитную карточку фирмы Ясы, сунула её в прорезь автомата и встала из–за стола. При этом Харат снова взобрался ей на плечо.
Отлично. Слава богу, она подкрепилась, и теперь может идти вперёд, к стоянке флиттеров. не опасаясь, что споткнётся и рухнет без сил на пол… Идти медленно и спокойно, не плестись.
Харат закрыл глаза, притворяясь, что спит, однако хватка когтей, впившихся в плечо; говорила об обратном. Разум его был закрыт, также, как и её, и девушке приходилось полагаться только на свои глаза. Её спутник использовал местоимение «он», сообщая, что их ищут. Но этим охотником могла оказаться и женщина… Девушка осторожно оглянулась — поблизости было пять, шесть… дюжина человек.
Большинство из них, вне всякого сомнения, обычные посетители, но трое мужчин носили одежду торговцев. Стоит лишь на один миг мысленно прозондировать их, как она тут же узнает, враги ли они ей, но этим она одновременно выдаст и саму себя. Нужно запомнить эти лица: вдруг кто–нибудь из этих людей станет следить за ней по пути на виллу, которая в это мгновение казалась ей самым надёжным убежищем.
Зианта поднималась на лифте на крышу, где находилась стоянка флиттеров. Её так и подмывало оглянуться и посмотреть, нет ли за ней слежки, но сказалась многолетняя подготовка, и она вела себя совершенно естественно. Труднее всего девушке дались последние секунды перед прибытием пустого автоматического флиттера после вызова; её просто трясло: спасение так близко, но нельзя ни одним жестом выдать себя, своё нетерпение.
Когда дверь опустившегося флиттера открылась, Зианта забралась внутрь кабины с большей, чем требовала осторожность, торопливостью и тут же начала набирать на клавиатуре пункт назначения, выбранный ею по пути на стоянку, чтобы сбить с толку возможную слежку. И когда они взлетели, девушка даже рискнула бросить быстрый взгляд назад на платформу — там никого не было.
Однако это ещё не значило, что она не находится под наблюдением.
Через несколько минут флиттер сел на переполненном центральном рынке города, расположенном рядом с космопортом. Здесь производилась как разрешённая законом мелкая торговля предметами с космических кораблей, так и нелегальная, контрабандная. В самых стратегически важных местах имелись явки, оборудованные защитными устройствами Гильдии, надёжно экранировавшие их от любого экстрасенса. Пробираясь между лавками и палатками, Зианта расслабилась — но лишь чуть–чуть: ей не давал покоя пыльный комок в её кошельке. Когда она доберётся до явки, то потребует, чтобы её переправили на виллу, избавив от возможной слежки Патруля.
Настроив браслет на левой руке на сигнал, исходивший от одной такой явки, девушка пошла вперёд, ведомая лёгким покалыванием. Там ей окажут помощь. Вечерело. Пушок на тельце Харата встал дыбом, и он тревожно защёлкал клювом: ему отнюдь не по душе было встретить вне дома холод и темноту ночи.
Зианта, подчиняясь сигналу браслета, свернула в сторону ослепительно сверкавшей вывеске с именем торговца: «Какиг». Обернувшийся к ней мужчина имел, как и всякий уроженец Саларики, серую кожу, но в его облике отсутствовали присущие этому виду кошачьи черты: вне всякого сомнения, в нём текла значительная примесь человеческой крови.
