И он оказался закрыт! Передняя дверь оказалась заперта; он едва не оторвал пальцы от ладони, когда потянул за ручку. Он взглянул на часы работы: в субботу магазин открывался лишь в полдень. Он выдохнул; изо рта вырвался клуб пара.
И тут возникло воспоминание — именно то, которое ему было нужно. Магазин открывается в полдень, но игровой зал работает с десяти, и игроки заходят в него через заднюю дверь.
Он огляделся по сторонам; левая сторона показалась знакомой. Он двинулся в ту сторону и — ага! — вот она, дверь, выкрашенная в розовато‑бежевый или, как называли его в старые времена легкомысленного расизма, «телесный» цвет. Он подошёл к ней и потянул — в этот раз осторожно — за ручку. Чёрт, и эта закрыта.
Ещё одно воспоминание: нужно постучать. Он так и сделал.
Примерно через десять секунд парень лет двадцати с длинными немытыми волосами и в футболке с изображением Робоцыпы (Джен знала, кто это, хотя он и понятия не имел) открыл ему дверь. Эрик приготовился объяснять, кто он такой, но парень лишь придержал дверь, пока Эрик переступал через порог и входил в обширное помещение с пятью длинными столами и сидящими за ними людьми, среди которых…
Да, вот она: Дженис Фалькони.
Она сидела к нему спиной, но было ясно видно тату с тигром, покрывающее её левое плечо и спускающееся вниз по руке.
Странно было находиться в помещении, где никогда не бывал, и при этом знать его. Туалет был вон там, за дверью с налепленным на неё постером с Невероятным Халком. Рядом с ней торговый автомат, известный тем, что в нём постоянно кончалась диетическая кола.
У парней, сидящих за столом Дженис, у всех были прозвища: Невезунчик, Бугага (это был её брат Руди) и Оптимус Прайм — настоящее имя последнего Джен и сама не знала.
Она смеялась — он слышал её смех и видел, как сотрясаются плечи. Он немного сместился так, чтобы увидеть её в профиль; было так приятно видеть её счастливой. Интересно, подумал он, а знает ли кто‑нибудь из тех, с кем она играет, что лишь в этот единственный день в месяц она чувствует себя счастливой вне работы?
Все игроки, похоже, были поглощены своим занятием. За одним столом открывали коробки с пончиками. За другим разворачивалась шумная дискуссия о чём‑то, что только что произошло в игре.
У бледно‑зелёной стены стояли штабеля стульев — металлические рамы, обтянутые серым ковролиновым материалом, того типа, что обычно покупают в «Стэйплз»[51]. Несколько дополнительных столов со сложенными ножками также стояли, прислоненные к стене. Эрик вытащил стул из штабеля и сел на него, ожидая, пока Джен закончит игру; все были так погружены в игровой процесс, что попросту не обратили на него внимания. Он вытащил из кармана айфон, прокрутил экран, пока не добрался до иконки «Кобо», ткнул в неё пальцем, открыв недавно приобретенную книгу Джека Макдевита и попытался погрузиться в чтение, но..
Но книга показалась ему такой… знакомой. Да, конечно, это был очередной том сериала про Алекса Бенедикта, но…
Но дело было не в этом. Он уже читал эту книгу, и…
Нет‑нет. Джен её читала. Он вызвал на экран список книг, ища, чего бы ещё почитать.
Внезапно игра в «Подземелья и Драконы» за столом Джен завершилась. Бугага откинулся на спинку стула, оживлённо обмениваясь впечатлениями с Невезунчиком. Оптимус Прайм убирал со стола все кости‑многогранники и свинцовые фигурки. Джен встала и подняла свой стул, чтобы вернуть его в штабель у стены, и, повернувшись, заметила Эрика; её глаза округлились, а рот раскрылся от неожиданности. Она подошла к нему.
— Эрик, что ты тут делаешь?
Остальные были заняты составлением стульев в штабеля. Бугага и Невезунчик подошли, неся к стене стол, за которым только что играли.
Он не знал, подходящий ли сейчас момент — не знал, настанет ли когда‑нибудь подходящий момент — и не хотел разбить ощущение счастья, которое она несомненно сейчас испытывала.
— Гмм, Джен, можно с тобой кое о чём поговорить?
Она вскинула брови, но кивнула. Он отвёл её на дальний край комнаты, туда, где была дверь с Халком.
— Да? — сказала она.
Он сделал глубокий вдох.
— В Бетесде есть есть убежище для женщин. Они тебя примут, проконсультируют, защитят. И помогут тебе найти адвоката.
Она начала медленно качать головой.
— Я не могу.
— Не можешь чего? Не можешь его оставить? Я знаю, что он тебя бьёт. Я знаю, что было вчера вечером.
— Эрик… доктор Редекоп… это всё не ваше дело.
— Я хотел бы, чтобы это было не моё дело, но я не могу прекратить читать твою память.
— Это не даёт вам права что‑либо менять, — сказала она.
Эрик наклонил голову
— Я не пытаюсь что‑то изменить; я пытаюсь помочь.
— Мне не нужна помощь, — сказала Джен.
Снова в голове возник образ Тони; он кричал: «Думаешь, сможешь от меня уйти? Да ты же грёбаная наркоманка! Я им об этом расскажу, и тебя никогда больше не пустят в больницу».
— Он не сможет разрушить твою карьеру, — сказал Эрик. — Существуют лечебные программы — ты сама знаешь. Я позабочусь, чтобы тебе оказали всю помошь, какая тебе нужна.
Джен задрожала.
— Вы должны уйти, — тихо сказала она.
— Нет, — ответил Эрик. — Мы должны уйти. Джен, пожалуйста, позволь мне помочь.
Невезунчик подошёл к ним.
— Всё в порядке? — спросил он, потом, глядя на Эрика: — Вы кто?
Эрик раздражённо уставился на него, однако воспоминания Джен тут же хлынули потоком. Невезунчик всё знал о том, как Тони обращается с Джен. Она ему нравилась — да что там, она всем нравилась — но хотя Джен не раз в буквальном смысле плакалась ему в жилетку, Невезунчик никогда не пытался воспользоваться её слабостью; в глазах Эрика это прибавило ему очков.
— Я Эрик Редекоп.
Невезунчик выпучил глаза.
— Тот самый, что спас Джеррисона?
— Мы с Джен работаем вместе, — пояснил он.
— А здесь что делаете?
Эрик посмотрел на Дженис, потом снова на Невезунчика. Это не будет нарушением конфиденциальности; ведь он знает, что творит Тони.
— Я хочу отвезти её в убежище для женщин.
И внезапно он узнал новые подробности о Невезунчике, включая происхождение его прозвища: его так звали не только из‑за способности выбрасывать на костях неправильные числа, но также и из‑за того, как он умудрялся устраиваться на работу в компьютерные фирмы, которые практически сразу после этого разваливались; к настоящему моменту он уже восемь месяцев сидел без работы.
Невезунчик посмотрел на Джен.
