По распоряжению Кали-Даруги работный люд в короткий срок пробил от Златграда к приземлившемуся мартирию дорогу. Поколь все готовилось к вмешательству, точнее смене плоти Яробора Живко, иныжи осмотрели саму мартирию. Это были напоминающие единожды человека и животное создания, и как позднее узнал рао, также сотворенные совместно. Только в этот раз их Творцами выступали Перший и Дажба. Первые создания Дажбы, в чьем творении ему помогал старший Димург. Посему верхняя часть тела иныжей, голова с приподнятой затылочной областью, руки и до стана туловище смотрелось людским, хотя и неприятного болотного цвета. А нижняя часть с двумя долгими полусогнутыми в коленях ногами, где плоские клешни, одновременно хватающие и присасывающиеся к корпусу судна, заменяли стопы, с толстым у основания и сужающимся к концу хвостом, весьма подвижным, звериная.
Внутри мартирия имелось несколько помещений. Одно в коем и должна была произойти пересадка да соседнее, вельми широкое, где ноне находились Перший и Небо. Еще одно помещение располагалось под центральными двумя комнатами, потолок которого единожды служил им полом.
В комнате, где на огромной низкой тахте без спинки и подлокотников напоминающей слегка вдавленное в центре дно озера, покрытой сверху набивной голубой тканной полстиной, которая не просто плавно покачивала движущими нитями, а похоже, будучи живой, росла, возлежал днесь обряженный в чагравого цвета сакхи Перший. По ворсистой поверхности тахты изредка пробегала зябь волнения, и тогда густой начес колебался, один-в-один, как гладь воды. Голубые стены и свод в этом помещении, соприкасаясь с лазурью пола (изображающей морскую безбрежность), словно начертали далекую полосу неба, изредка покачивая рябью полотна. В этой комнате, кажется, и не имелось как таковых стыков стен, углов, а в местах едва зримого их соприкосновения лишь менялся оттенок да проступала зыбь движения воды, с тем придавая помещению беспредельность, глядя на кое не улавливалось законченности форм, вспять того ощущалась безграничность сего пространства.
Небо стоявший недалече от тахты неотступно смотрел на зябь того движения и иноредь оборачиваясь заботливо и беспокойно обозревал лежащего старшего брата. Сакхи Першего почитай до лодыжек без рукавов и с глубоким клиновидным вырезом на груди, местами переливалось, а все потому что по его материи, мелькая, перемещались серебряные звезды, в тон его сандалиям, обутым на стопы ног. Старший Димург без венца смотрелся каким-то недовольным. Сомкнутые очи, однако, не скрывали данного недовольства, а усталость, очевидно, отразилась в кривизне его полных губ, и двух тонких морщинках прорубивших лоб горизонтально бровям. Перший иногда тихо вздыхал, вроде стеная, и тогда едва зримо шевелились его губы, похоже, что-то шепчущие. Всяк раз когда это происходило Небо, обряженный в такое же как у старшего брата чагравое сакхи и в своем величественном венце, изображающем Солнечную систему, оборачивался.
— Что Перший? — вопросил старший Рас, когда сызнова услышал такой стон. — Тебе нехорошо, Отец?
— Слишком ярко, — негромко и единожды вяло отозвался Димург.
— Приглушить сияние? — торопливо поспрашал Небо и тотчас поднял вверх руку.
— Не надо, мой милый малецык, — протянул Перший и вновь вздохнул, тем стоном, определенно, отвечая на немой вопрос брата. — Просто не представляю себе, как я на это вмешательство буду смотреть. Мне всегда неприятно видеть такие вещи, а ноне когда я так утомлен и вовсе представляется неможным.
— Тогда давай Отец отложим. И я верну тебя в дольнюю комнату, — произнес Рас и медленно развернувшись, направил поступь к тахте старшего брата.
При ходьбе подол его длинного сакхи своим почитай серебряным краям, покачиваясь, задевал ходящую ходором студенистую поверхность пола, оставляя позади зыбь волнения, и малые вдавленности от стоп Бога, только время спустя неспешно расходящиеся по глади мельчайшими кругами. Небо остановился подле тахты, и, воззрившись на брата сверху вниз какую-то малую толику времени разглядывал его. Черты лица Раса легохонько заколыхались от беспокойства, и он вельми ласково молвил:
— Отец, коли нет сил давай отложим на потом. Ты и впрямь плохо выглядишь.
— Потом они тоже не появятся, мой бесценный, — удрученно ответил Димург и медлительно отворив очи, вгляделся в колыхание студенистого пола. — Я надломлен, мой дорогой. Мне надо побывать в Березане, но сейчас не могу оставить Крушеца. Он очень просил побыть пред разлукой подле него, абы вельми напряжен. Сейчас, надо думать лишь о моей драгости, о моем Крушеце. Ты видел Асила? — немного погодя вопросил он, стараясь перевести разговор с себя на брата.
— Да, намедни. С Асилом все благополучно, — тотчас отозвался Небо и резко повернул голову направо. — Они с Кручем уже даже облетели Ледный Голец, хотя Родитель поколь велел милому малецыку воздержаться от своих обязанностей. Но, Асил, поверь мне Отец, уже достаточно бодр, не то, что ты.
Довольно-таки резко справа, куда и смотрел Небо, появилась идущая Кали-Даруга. Чудилось, демоница не просто шла по поверхности морской глади, а вроде как спускалась с наклонного возвышения.
— Ты меня только перемести в кирку, чтобы хватило сил, — то Перший едва дыхнул, страшась, что его услышит подходящая дюже хмурая Кали-Даруга и тотчас сомкнул очи.
Рани Черных Каликамов и впрямь выглядела недовольной, понеже не только был плотно закрыт ее третий глаз во лбу, но и голубая кожа лица покрылась темно-фиолетовыми пятнами, да как-то вельми часто трясся второй язык на подбородке, будто жаждая кого облизать. Демоница была обряжена в черный сарафан, скрывающий плечи, собранный в мелкую складку на спине и по бокам, длинный так, что его подол прикрывал с острыми верхами сандалии, а на голове ее восседал серебряный с округлым гребнем венец, искусно украшенный переплетениями золотых, платиновых нитей, увенчанных синими сапфирами. Руки демоницы, в частности запястья и предплечья, ноне украшали любимые ею серебряные и золотые браслеты в виде тонких змеек и нанизанных друг на друга мельчайших рыбок. А кольцообразные, платиновые серьги, свисающие с мочек, точно переплетали в себе ветки растений с цветами и листочками.
Кали-Даруга подойдя к тахте, разком остановилась, и достаточно внимательно осмотрела своего Творца, каковой мгновенно застыл под ее мощным взором, а после, неспешно вздев голову, глянув на Раса, непререкаемо властно молвила, точно отдавая приказ:
— Зиждитель Небо, доставите Господа Першего в кирку. Он так слаб, хотя бы смог выдержать. А потом будете ждать моего зова тут, никуда не отлучайтесь, мало ли как там все пройдет. Может срочно понадобится ваша помощь… нам или Господу.
