Кали-Даруга подойдя к тахте, разком остановилась, и достаточно внимательно осмотрела своего Творца, каковой мгновенно застыл под ее мощным взором, а после, неспешно вздев голову, глянув на Раса, непререкаемо властно молвила, точно отдавая приказ:
— Зиждитель Небо, доставите Господа Першего в кирку. Он так слаб, хотя бы смог выдержать. А потом будете ждать моего зова тут, никуда не отлучайтесь, мало ли как там все пройдет. Может срочно понадобится ваша помощь… нам или Господу.
— Хорошо, Кали-Даруга, — незамедлительно откликнулся Небо, определенно, осознавая всю важность происходящего, оттого в его венце как-то многажды насыщенней и ярче замерцали звезда и планеты. — Я буду в горенке и на связи. Сразу приду, ежели понадоблюсь. Кали-Даруга ты только помни, что Отец надломлен, не отходи от него в кирке… И вообще надо было эту пересадку проделать раньше, зачем так тянули?
— Когда раньше? Чего вы такое говорите Зиждитель Небо? — дюже грубо буркнула в сторону Раса демоница, и, шагнув ближе к тахте прикоснулась перстами правых двух рук ко лбу и губам Першего. — Дотоль никто не ведал, что такое может случиться с Творцом. А после мы и так тянули, как могли, чтобы Господь набрался сил. Теперь тянуть более нельзя.
Рани Черных Каликамов медленно склонила голову и приблизила губы к лицу Першего. Последний резко отворил глаза, в каковых темно-коричневая радужка не только стала насыщенного цвета, но, и, увеличившись, поглотила всю склеру да слегка отстранившись, надрывисто произнес:
— Не надо живица, тебе нужны силы.
— Мне хватит сил. Лежите и не делайте резких движений Господь Перший, — не допускающим возражений тоном отметила демоница.
Кали-Даруга обхватила четырьмя руками голову Бога, придержав ее от покачиваний, и не мешкая прикоснулась губами к его устам, рывком вгоняя вглубь ослабшей сути Димурга языком собственные силы. Чуть заметная золотая брызга огня на миг, выскочив из ее приоткрытого рта и точно несомая на кончике языка стремительно пробилась сквозь сомкнутые ряды голубо-белых зубов Господа. И Перший глубоко и единожды прерывисто вздохнув, вогнал лепесток полымя внутрь собственной плоти, моментально растворив его в собственном сияющем естестве.
А в мрачной кирке, формой напоминающей полусферу, где стены, свод и пол имели черный цвет, даже точнее сине-фиолетовый с россыпью мелких звездных брызг едва озаряющих тусклым светом помещение, стояли две кушетки. Они поместились на высоких треножниках и имели ровные поверхности, самую малость вдавленную в середине. Между теми двумя кушетками находился совсем крохотный промежуток, в котором, прямо в изголовье, стояло удивительное приспособление на толстой стеклянной, полой стойке, внутри каковой зримо перемещалась пузырчатая, пурпурная жидкость жаждущая закипеть. В навершие приспособления, оное бесицы-трясавицы величали плюсна, расположились два широких в обхвате и вельми подвижных рукава, сужающиеся к концу, однако с махонистыми горловинами, края коих несколько изгибались к внешним стенкам, словно оторочка. Желтовато-зеленого цвета эти рукава, называемые воложки, были испещрены тончайшими красными жилками. Они иноредь колыхали своими стенками, словно дышали и тогда жилки на них зримо шевелились, сами же горловины склонено поглядывали в пол кирки.
Еще два шнура, соответственно величаемые дротины, темно-зеленого цвета были намотаны на отходящий от середины плюсны долгий бурый крюк, который изгибаясь, точь-в-точь, напоминал собой сучок ветки так, что даже на его конце трепыхался маленький, пальчатый, зеленый с тремя симметрично расположенными жилками на каждой лопасти, лист. Дротины завершались алыми круглыми и вельми боляхными уплотнениями. Вообще вся плюсна совмещала в себе механические и чисто растительные части и была однозначно живой, так как не только жилки на воложках шевелились, но и подавали о себе знать, порой вздрагивающие дротины, и трепетал, воочью удлиняя свои лопасти листочек на крюке-сучке.
На кушетках слегка изогнув сами туловища, будучи легохонько втянутыми в ее середину, лежали нонче два тела… Тела Яробора Живко. Одноприродно повторяющие друг друга тела были оголены, с обоих голов сбриты волосы. Тело, оное лежало на правой кушетке к довершению, густо оплетала ажурная сеть голубых волоконцев, будто его укрывало сверху сквозное паутинчатое одеяло. Впрочем на самом деле там не было никакого одеяла, поелику тончайшие нити выползшие с под того ажура своими кончиками впивались в плоть тела, вельми купно, наподобие иголок ежа. Игольчитая паутина укутывая, пронзала не только туловище, но и руки, ноги, шею и даже подбородок. Несколько алых отростков отходя от стенок кушетки, разветвляясь на множество мелких шнуровидных стеблей, как растения повилика, плотно оплетали нос и губы рао, внедряясь в саму кожу, глубь ноздрей, рта своими махунечкими присосками. Более тонкие нитевидные стебли окутали сверху сетью сомкнутые глаза и уши Яробора Живко.
Тот же Яробор Живко, что лежал на левой кушетке не был укрыт, аль оплетен, на нем не просматривалось растений, сетей. Он, сомкнув очи, зримо почивал… почивал очень крепко и токмо иногда его конечности легохонько сотрясались, и тогда из приоткрытого рта вырывался глухой гул выдохнутого воздуха.
Подле тел рао все поколь суетились бесицы-трясавицы, их было пять. И однозначно средь них присутствовала Трясца-не-всипуха, потому как порой она, что-то тихо шикала своим скрипуче-писклявым голосом на иных менее значимых своих соратниц и даже махала в их сторону рукой, чаще левой, чем правой. Однако, когда в помещение, пройдя через колеблющуюся сине-фиолетовую завесу почти не отличимую от стены, вступили Кали-Даруга, Небо и поддерживаемый им Перший, старшая бесицы-трясавиц также деловито смолкла.
Рани Черных Каликамов войдя в кирку немедля обошла обе кушетки и оглядела сначала левого Яробора Живко, посем также внимательно оплетенного сетью проводков и шнуров правого, да зыркнув вельми строго в сторону старшей бесицы-трясавицы сказала:
— Кто будет поддерживать Господа Першего?
— Я, — громко откликнулась, точно солдат на посту одна из бесиц-трясавиц и ступила в направлении стоявших Богов. — Я — Подрожье.
— Хорошо. Подрожья, как можно мягче и трепетней поддерживай нашего Господа, ибо он слаб, — отдала короткие и четкие указания демоница и едва заметно повела очами от лежащего Яробора Живко в сторону Першего.
Старший Димург ноне, как и Небо, принявший свой самый малый рост, стоял придерживаемый им за стан, и, как правильно приметила Кали-Даруга, смотрелся уставшим, а точнее так и не отошедшим от затянувшейся болезни, потому легохонько покачивался. Лишь демоница с неприкрытым трепетом оглядела лежащие тела рао и воззрилась на Творца, Подрожья многажды кланяясь, подступила к нему и перехватила из объятий Небо. Эта бесица-трясавица в отличие от ее соплеменниц выглядела значительно выше, почти сравниваясь с малым ростом Зиждителей, и несколько шире в плечах, вероятно, предназначением ее служили физические упражнения. Можно было даже молвить, что в сравнении с иными бесицами-трясавицами Подрожья смотрелась этаким витязем, в чьи функции входил подъем тяжестей. Нежно приобняв Першего за стана, она точно приподняла его так, что ему и не нужно стало даже опираться на ноги.
