Тревиз кивнул.
– Вы становитесь опытным космическим путешественником, Яков. Да, вы правы, там нет воздуха и воды. Но это значит только, что необитаема незащищенная поверхность Луны. А под поверхностью?
– Под землей? – с сомнением повторил Пилорат.
– Да, под землей. А почему бы и нет? Вы говорили мне, что земные города находились под землей. Мы знаем, что Трантор был под землей, большая часть Компореллона под землей, а солярианские особняки почти полностью под поверхностью планеты. Это вполне обычное положение дел.
– Но, Голан, в каждом из этих случаев люди жили на обитаемых планетах. Их поверхность была пригодна для жизни, с атмосферой и океаном. Но разве можно жить под землей, если поверхность необитаема?
– Яков, подумайте хорошенько! Где мы с вами живем сейчас? «Далекая Звезда» – это крошечный мир с необитаемой поверхностью. Снаружи нет ни воды ни воздуха, и все же мы живем в полном достатке. Галактика полна космических станций и поселений, необитаемых за исключением своих внутренних помещений. Представьте эту Луну как гигантский космический корабль.
– С экипажем внутри?
– Да… Миллионы людей, растения, животные, развитая технология… Смотрите, Яков, разве это не имеет смысла? Если Земля в свои последние дни смогла отправить отряд колонистов на планету, вращающуюся вокруг Альфы Центавра, и – возможно с помощью Империи – сумела приспособить ее к жизни, населив ее океаны и создав остров там, где его не было, разве не могла она также послать отряд к своему спутнику и подготовить к жизни его внутренность?
Пилорат неохотно кивнул.
– Полагаю, могла.
– Она ДОЛЖНА была это сделать. Если Земля что-то скрывала, зачем отправлять это за парсек, если можно спрятать на мире, находящемся менее чем в одной стомиллионной расстояния до Альфы Центавра? С психологической точки зрения Луна должна быть даже более подходящим местом. Никто даже не подумает, что на спутнике могут быть созданы условия для жизни… как не подумал я. Видя Луну перед самым своим носом, я мысленно устремлялся к Альфе Центавра. Если бы не Фоллом… – Его губы сжались, и он покачал головой. – Думаю, нужно поблагодарить ее за это.
– Но послушайте, старина, – сказал Пилорат. – Если что-то спрятано под поверхностью Луны, как мы найдем это? Ее поверхность должна занимать миллионы квадратных километров…
– Примерно сорок миллионов.
– И вы хотите осмотреть все это? Но что мы будем искать? Отверстие? Что-то вроде воздушного шлюза?
– С таким подходом, – сказал Тревиз, – это действительно должно казаться неразрешимым, но мы будем искать не предметы, а жизнь, и прежде всего разумную жизнь. Разве с нами нет Блисс, которая может обнаруживать разум?
98
Блисс обвиняюще посмотрела на Тревиза.
– В конце концов я уложила ее спать. Это было не так то легко – она словно обезумела. К счастью, кажется, я ничего ей не повредила.
Тревиз холодно предложил:
– Попытайтесь убрать из ее разума навязчивую мысль о Джемби, поскольку я не собираюсь доставлять ее обратно на Солярию.
– Убрать навязчивую мысль? Да что вы знаете о таких вещах, Тревиз? Вы никогда не чувствовали разума и не имеете ни малейшего понятия о его сложности. Если вы ничего не знаете об этом, незачем говорить об удалении навязчивой мысли словно это вычерпывание варенья из банки.
– В таком случае хотя бы ослабьте ее.
– Я могу немного ослабить ее после месяца тщательного пронизывания.
– Что вы имеете в виду?
– То, чего вы не знаете, а я не могу объяснить.
– Но что вы собираетесь делать с ребенком?
– Пока не знаю. Это будет зависеть от многих соображений.
– В таком случае, – сказал Тревиз, – я скажу вам, что мы собираемся делать с кораблем.
– Я знаю это. Вернуться на Новую Землю к своей любимой Хироко, если на этот раз она пообещает не заражать вас.
Выражение лица Тревиза не изменилось, и он сказала:
– Нет, я изменил свое решение. Мы отправляемся на Луну… по словам Якова, так называется этот спутник.
– Этот спутник? Потому что это ближайший мир? Я не подумала о нем.
– Так же как и я. Вообще никто не подумал о нем. Нигде в Галактике нет спутника, о котором стоило бы думать, но этот – исключение. Более того, анонимность Земли распространяется и на него. Тот, кто не сможет найти Землю, не найдет и его.
– Он пригоден для жизни?
– Поверхность нет, но там нет радиоактивности и, значит, он не совершенно непригоден. На нем может быть жизнь – возможно, она буквально кишит там – под его поверхностью. И, разумеется, вы будете в состоянии сказать так ли это, когда подойдем достаточно близко.
Блисс пожала плечами.
– Я попытаюсь. Однако, что заставило вас подумать о спутнике?
Тревиз тихо ответил:
– Кое-что из сделанного Фоллом, пока она сидела за управлением.
Блисс помолчала, как будто ожидая продолжения, затем снова пожала плечами.
– Что бы это ни было, вы бы ничего не узнали, поддавшись своему импульсу и убив ее.
– Я не собирался убивать ее, Блисс.
Девушка махнула рукой.
– Ну, хорошо, пусть будет так. Значит, сейчас мы направляемся к Луне?
– Да. По соображениям безопасности я не собираюсь спешить, но если все пойдет нормально, мы будем рядом с ней через тридцать часов.
99
Луна была пустыней. Тревиз смотрел на ярко освещенные солнцем участки, проплывавшие внизу. Это была монотонная панорама кратерных колец и горных пиков, черноты теней, чередующейся с солнечными лучами. Цветовые оттенки почвы иногда слегка изменялись и изредка попадались значительных размеров равнины с мелкими кратерами.
По мере приближения к ночной стороне, тени становились все больше и, наконец, слились воедино. Еще какое-то время вершины гор ярко сияли на солнце, как звезды, немного походя на своих небесных братьев, но потом они исчезли, и поверхность освещалась только слабым светом Земли, голубовато-белая сфера которой висела в небе. Затем корабль обогнал и Землю, которая скрылась за горизонтом, так что внизу осталась только однообразная чернота, а вверху слабая пыль звезд, которые для Тревиза, воспитанного на беззвездном Терминусе, всегда были чудом.
А потом новые яркие звезды появились впереди, сначала одна или две, затем другие, становясь все шире и шире, пока не слились. Сразу после этого они пересекли терминатор и оказались на дневной стороне. Солнце поднялось в своем адском великолепии, и экран тут же переместился в сторону от него, включив поляризацию.
Тревиз прекрасно понимал, что бесполезно искать какой-то путь в обитаемые внутренности (если он вообще существовал), просто разглядывая этот огромный мир.
