Играй, моя арфа, играй.
Вокруг расстилается Рай.
Но мне отчего-то
на Землю охота
в далекий и солнечный край…
– Ну? - Гавриил сделал знак херувиму, и тот принялся деловито подкручивать винты испанского сапога. Иуда терпеливо и привычно застонал.
– Что ты знаешь о планах Сатаны? - Гавриил вбивал в сознание Иуды свои вопросы, точно гвозди. - Замешаны ли в его делах ипостаси? Какова роль Голубя? Куда он летает на самом деле?
Иуда сосредоточился на песне.
У Вечности я на краю
душевную боль изолью.
Из райской неволи
мне хочется в поле
Земли, о которой пою…
Архангел тоже прислушался, помрачнел и приказал стоящему у входа ангелу:
– Певца изловить и направить в клинику. Рай ему, подлецу, не нравится! На Землю ему захотелось!
Вернувшись к делам, Гавриил хмуро оглядел посланника Ада.
– Будешь говорить, рыжая сволочь? - недобро спросил он.
– Ничего я не знаю, - плачуще сказал Иуда. - В гости я приехал, в гости!
28
Служба в госбезопасности, к сожалению, обучению гребле на лодке не способствовала. Длиннорыл же, будучи Демоном на все руки Министерства интриг, как ему и полагалось, увлекался теннисом. Неудивительно, что лодка то кружилась на месте, то шла боком, а весла вздымали высокие и бестолковые фонтаны волн.
С покинутого демонами берега бессильно грозил кулаком и слал проклятия Харон. Гарпии, увидев, что демоны ускользают, куда-то унеслись и возвратились с большими гранитными обломками в лапах. Выстроившись в кильватер, они поочередно пикировали на угнанную ладью и метали в нее принесенные глыбы. Старушечьи подслеповатые гарпии меткостью не отличались, и подземная река была в фонтанах воды. Происходящее удивительным образом напоминало бомбежку израильтянами Суэцкого канала, где Сергей Степанович одно время был инструктором дружественных египетских войск.
– Греби! Греби, мать твою! - хрипел полковник.
Длиннорыл старался, но от его судорожных гребков лодка двигалась короткими толчками, то и дело стремясь лечь на обратный курс.
Сброшенный гарпией обломок взметнул фонтан воды совсем рядом с лодкой, и полковник, потеряв голову, согнал демона с весел. Страх - неплохой учитель: короткими толчками полковник погнал лодку к спасительному берегу.
Гарпии исчезли, истратив свой боезапас.
– Давай, Смоляк! Давай! Еще немного! - орал Длиннорыл, восторженно лупцуя хвостом по корме. - К берегу, Смоляк! К берегу!
– …!- донесся с противоположного берега зычный голос седобородого Харона. В минуты душевных волнений греческий язык так же велик и могуч, как и русский. Все было понятно без перевода. Старый речник стоял среди зарослей асфоделей и грозил беглецам вздернутыми вверх кулаками.
Полковник Санютин уединился в номере гостиницы, включил проигрыватель и поставил звукосниматель на черный диск. Зычный и уже полузабытый голос Магомаева печалился о том, что "вьюга смешала землю с небом", потом послышалось шипение, потрескивание, и спустя небольшую паузу голос певца продолжил:
Должен Санютин быть готовым
встретиться с Холандом Иовой.
К нам сообщенье пришло из Ада,
и мы не верить не можем ему!
Будут с Олимпа рваться черти,
каждый достоин только смерти,
дома полковника ждет награда,
если поймет он, что и к чему…
Санютин дослушал пластинку, снял ее с диска проигрывателя, изломал на мелкие куски, которые согласно инструкции спустил в унитаз. Сквозь шум воды послышался требовательный и вместе с тем очень вежливый стук во входную дверь. Санютин вышел в прихожую и открыл дверь. На пороге номера стоял моложавый атлетически сложенный мужчина и, улыбаясь, смотрел на постояльца гостиницы.
– Здравствуйте, Антуан! - сердечно сказал атлет, закрывая за собой дверь.
Полковник Санютин узнал в нежданном посетителе своего старого заочного противника. Перед ним стоял знаменитый Иова Холанд, агент ЦРУ, выкравший секреты российского космического челнока "Буран", склонивший к употреблению наркотиков Ясира Арафата и сделавший безбожником иранского аятоллу. Вообще за Иовой Холандом много чего нехорошего водилось!
– Вы ко мне? - поднял светски брови полковник Санютин.
– Вы любите оперу? - белозубо улыбаясь, спросил американец.
30
– Костей много! - брюзгливо сказал херувим, с видимой жадностью оглядывая свиные туши.
– Мяса без костей не бывает! - отрезал Левий Матвей. Ему, как бывшему мытарю, было доверено торговаться с херувимом. Собирать подати было трудно. Левий Матвей в своем деле был великим профессионалом.
Херувим вел себя так, словно находился в мясных рядах рынка. Он ворочал туши, сыпал малопонятными апостолам терминами типа "огузок", "брюшина", "окорок", "грудинка", и было видно, что противостоит бывшему мытарю не менее крупный специалист.
– Мало, - безапелляционно сказал херувим. - Рисковать местом из-за трех маленьких и даже, скажем, не свиней, а подсвинков…
Все рушилось.
Сын Божий тоскливо глянул на Левия Матвея.
Левий Матвей был невозмутим.
– Подсвинки! - передразнил он херувима. - Полнокровные настоящие свиньи. Ты еще их поросятами назови! Не нравится, так не бери, а товар не хай. На него другие покупатели найдутся.
Он всплеснул руками.
– Три прекрасных полновесных свиньи за одного никому не нужного калеку! Не берешь и не надо! Иди к Гавриилу, может быть, у него больше получишь!
Он повернулся к херувиму спиной, показывая, что торг окончен.
Сын Божий не выдержал.
– Может быть… - нерешительно начал он, и херувим с живостью повернулся к новому оппоненту.
Толчок в спину вразумил ипостась, и Левий Матвей вновь овладел положением.
– К Гавриилу, - сказал он. - Я думаю, в Раю и помимо тебя много любителей свежей свининки найдется?
Херувим вздохнул и задумчиво почесал подбородок левой средней ногой. Видимо, перспектива получить сырое мясо от архангела показалась херувиму столь же вероятной, как и снегопад в пустыне в разгар лета, и он заколебался.
Львиная морда херувима стала умильно кошечьей, передние лапы торопливо накрыли свиные туши.
– Согласен, - сказал херувим. - Уж и поторговаться нельзя!
– Не на рынке! - отрезал мытарь. - Когда мы получим нашего калеку?
Херувим подумал.
– После вечернего допроса, - сказал он. - Но свинок вперед!
Риск, конечно, был, но минимальный. Как всем известно, херувимы не лгут. Все-таки они больше львы, чем кошки. Оставалось надеяться, что во время допроса Иуда не скажет ни слова.
Бог прогуливался по аллее. Вдоль аллеи зеленели стройные кипарисы. Архангел Гавриил следовал за ним, чутко вслушиваясь в молчание Господа. Молчание ничего хорошего не предвещало.
