Джоанна помолчала, но не удержалась:
— Эй! Тщательник! А когда мы получим наши?
На этот раз он даже не повернулся — все его головы были твердо повернуты в сторону королевы.
— Последними, конечно. Ты и я убили гнездо и спасли самое королеву.
Его тела чуть ли не дрожали от напряжения. Он боится до судорог! Вдруг Джоанна поняла почему. Очевидно, Резчице просто было сохранять разум в присутствии всего лишь одного внешнего элемента. Но наоборот — другое дело. Послать одного из себя в другую стаю — это значит утратить часть сознания и довериться этой другой стае. С этой точки зрения… Джоанна вспомнила исторические романы, в которые любила играть. В Темные Века на Ньоре дамы, получая аудиенцию у королевы, вручали ей свой меч и преклоняли колено. Это был способ поклясться в преданности. И здесь то же самое, хотя, поглядев на Тщательника, Джоанна поняла, что здесь даже по форме церемония может быть очень пугающей.
Еще три медали нашли героев, и Резчица булькнула аккорды, составлявшие имя Тщательника. Начальник Артиллерии застыл как оцепенелый и испустил ртом пару свистящих звуков.
— Джоанна Олсндот, — произнесла королева и добавила несколько слов на языке стай — что-то насчет выйти вперед.
Джоанна встала, но ни один элемент Тщательника не шевельнулся.
Королева рассмеялась по-человечески. Она держала две полированных броши.
— Я все объясню позже по-самнорски, Джоанна. Сейчас просто подойди ко мне с одним из Тщательника. Тщательник?
Вдруг они оказались в центре внимания тысяч глаз. Ни «арк», ни разговоров. Джоанна такого не испытывала с тех пор, как играла Первого Колониста в школьной постановке «Приземления». Она наклонилась вперед, ее голова оказалась рядом с одной из голов Тщательника.
— Пойдем, друг! Мы с тобой герои.
Оглянувшиеся на нее глаза вылезали из орбит.
— Я не могу. — Это было сказано почти неслышимо. При всей этой молодцеватости и щегольских заглушках артиллериста Тщательник был напуган до смерти. Но у него это был не страх сцены. — Я не могу разорвать себя. Не могу!
Задние ряды приглушенно забулькали — в основном канониры Тщательника. Ради всех Сил, неужели его за это осудят? Средневековье, черт бы их побрал. Глупые люди. Даже разорванный на части, Тщательник спас их задницы, и теперь…
Она обняла его за пару плеч.
— Мы с тобой это уже делали, ты и я. Помнишь?
Головы кивнули:
— Что-то помню. Эта моя часть… одна… не могла бы.
— Верно. И я не могла бы. Но вместе мы убили волчье гнездо.
Тщательник секунду смотрел на нее, глаза его дрожали.
— Да, мы это сделали. Он встал на ноги, резко дернул головами, заглушки хлопнули.
— Да!
И он придвинул к ней своего белоголового.
Джоанна выпрямилась. Они с Белоголовым вышли на открытое место. Четыре метра. Шесть. Она слегка касалась его шеи кончиками пальцев. Когда они отошли от Тщательника на двенадцать метров, шаг белоголового стал неуверенным. Он кинул косой взгляд на Джоанну и пошел медленнее.
Церемонию Джоанна не запомнила, потому что все ее внимание было на Белоголовом. Резчица говорила что-то длинно и неразборчиво. Как-то им обоим дали по резной медали на воротник и отправили обратно к остальному Тщательнику. Только там она снова заметила всю толпу. Она растянулась под навесом леса, куда только доставал взгляд — и все их приветствовали, а громче всех — артиллеристы Тщательника.
Полночь. Здесь, на дне долины, были три-четыре часа бесконечного дня, когда солнце заходило за высокую северную стену. Это было не очень похоже на ночь, даже на сумерки. Дым костров с северной стороны стал гуще. Теперь даже его запах слышался.
Джоанна шла от бивака артиллеристов к середине лагеря, к палатке Резчицы. Было тихо, только мелкие твари скрипели в корнях деревьев. Празднование шло бы куда дольше, не знай каждый, что через несколько часов придется лезть на северную стену. И потому сейчас только изредка слышался смех и только случайные стаи попадались навстречу.
Джоанна шла босиком, забросив ботинки за плечо. Даже в такую сухую погоду мох под ногами был на удивление мягок. У нее над головой шевелились зеленые кроны, открывая голубые пятна неба. В такую минуту можно было почти забыть, что пришлось пережить и что еще предстоит.
Часовые у палатки Резчицы не окликнули ее, лишь тихо сообщили вперед, что она идет. Их можно было понять — не так уж много людей здесь бродило. Королева подняла голову:
— Войди, Джоанна.
Она сидела в палатке тесным кругом, щенки в середине. Было почти темно, только светился вход палатки. Джоанна хлопнулась на подушки, где обычно спала. Еще с церемонии награждения ей хотелось кое-что сказать Резчице. Но теперь, после празднования… как-то стыдно было бы портить ей настроение.
Резчица наклонила голову в ее сторону. В тот же минут этот жест повторили оба щенка.
— Я видела тебя на пиру. Ты трезвенница. Ты уже ешь почти всю нашу еду, но пива не касаешься.
Джоанна пожала плечами. В самом деле, а почему?
— Детям не полагается пить пиво, пока им не будет восемнадцать.
Таков был обычай, и ее родители его придерживались. Пару месяцев назад Джоанне исполнилось четырнадцать — Компьютер напомнил ей точный час. А вот если бы ничего этого не случилось и они были бы еще в Верхней Лаборатории царства Страум, неужто она с подругами не попробовали бы тайком этот запретный плод? Может быть. Но здесь, где она была совсем одна, где сейчас она была большим героем, она и капли не выпила… Наверное, потому, что мамы и папы здесь не было, а выполняя их желания, °на как бы была ближе к ним. На глазах ее выступили слезы.
— Хм. — Кажется, Резчица слез не заметила. — То же самое говорит и Странник. — Она потрепала своих щенков по шерсти и улыбнулась. — Это имеет смысл. Эти двое тоже пива не получат, пока не подрастут — хотя они немножко от меня его сегодня насосутся.
В палатке чуть пахло пивом.
Джоанна резко отерла слезы. Сегодня она не хотела чувствовать себя подростком.
— Ты знаешь, это ты нехорошо сегодня поступила с Тщательником.
— Я… да. Я с ним об этом говорила до того. Он не хотел, но я думала, это просто… упрямство — правильное слово? Если бы я знала, как это ему трудно…
— Он практически распался на глазах у всех. Если я правильно понимаю, это был бы позор?
— Да. Честь в обмен на преданность на глазах у равных себе — это важно. По крайней мере при моем правлении. Я уверена, что Странник или Компьютер могут назвать десяток других способов правления. Понимаешь, Джоанна, мне нужна была эта демонстрация — и мне нужно было, чтобы ты и Тщательник там были.
