Стен Папелл - Посланец старейшин

Он включил передачу, выехал с подъездной дорожки дачи Христенко на дорогу и медленно поехал в сторону Рублево-Успенского шоссе. Теперь небо стало почти совсем темным, его полностью затянули облака, которые в это время года особенно упорствовали. Может быть, выпить перед сном чашку горячего чаю, а завтра видно будет, ведь в Женеве откроется это непонятное совещание, куда съедутся все главы государств и руководители крупнейших мировых корпораций.

Интересно, а корпорации-то что там забыли?

Шометт сидел в кресле второго пилота белого реактивного «Гольфстрима-IV», летящего в голубом небе. После рейда на базу в Ростоке Букаев среди ночи отвез его во франкфуртский аэропорт, где самолет уже дожидался пассажира. Стоило Рене взойти на борт, как «Гольфстрим» тут же стал выруливать на взлет. Только теперь,– впервые за два дня, с тех пор как его схватили в Санкт-Петербурге, у Рене появилась возможность перевести дух и сомкнуть глаза. Он совершенно выбился из сил и благодарил Бога только за то, что все еще жив.

Шестидесятипятилетний пилот Жан-Клод Рено был широкоплечим мужчиной с редеющими каштановыми волосами и голубыми глазами, выглядевшим лет на пятнадцать моложе своего возраста. Он прослужил во французских ВВС двадцать лет, а потом, по соображениям экономии, был уволен в отставку, когда французский президент Жене начал свой второй президентский срок. Жена развелась с Рено за шесть лет до этого, поскольку его почти никогда не было дома и между ними не осталось почти ничего общего. Он ни в коем случае ни в чем не винил ее, особенно после того как она познакомилась в Париже с далеко не бедным бизнесменом и тот быстро заполнил психологическую пустоту в ее душе. Вскоре после этого неуемный характер Рено привел его к знакомству с Шометтом, который в то время консультировал «Сюрте». Они с Рене провели четыре тайные операции в Алжире, последняя из которых закончилась всего четыре месяца назад. И только позавчера позвонил Букаев и попросил организовать этот перелет.

Шометт уже проснулся и, не считая того, что был давно не брит, после целой ночи сна под мерное и почти не мешающее гудение двигателей чувствовал себя гораздо лучше. Особенно рядом со старым приятелем. Жан-Клод протянул ему чашку кофе, и Рене сразу почувствовал, как горячий напиток придает ему сил. Теперь оставалось только дождаться встречи с Алексеем, поговорить с ним, передать пакет от Букаева и узнать, что случилось за последние два дня.

У Шометта появилась возможность отвлечься и вспомнить прошлое. Он взглянул на свои руки, которые как-то раз в прямом смысле слова оказались испачканными в крови. Его несостоявшийся палач тогда даже не удосужился скрыть, что собирается сделать. Пришел приказ избавиться от скомпрометировавшего себя агента «Сюрте». Его следовало прикончить в фургоне, на стоянке, находящейся в двух кварталах от Елисейских полей, где Рене тогда жил в отеле «Парк-Вандом». Телефонный звонок застал его за завтраком – он сидел в уличном кафе, пил кофе и ел круассан. Получив по телефону указание встретиться со связным в фургоне, он ни секунды не колебался.

Откуда Шометту было знать, что когда в салон забрался связной в хорошем костюме, с каменным выражением лица и стальными нервами, это был его смертный приговор.

– Вам было поручено проследить Анатоля Ренуара до условленного места встречи в «Монпарнас-Тауэр», чтобы мы смогли схватить его наркоагента из Марселя.

– Я так и сделал, – ответил Рене.

– Тогда почему же вы врезались в его машину, да еще так, что она вписалась в стену? В рапорте ясно сказано, что вы тут же бросились к его машине, подбросили в салон героин, а потом незаконно арестовали его за перевозку наркотиков.

– Я выполнил то, что мне было поручено, – ответил связному Шометт. Происходящее немного удивляло его и очень ему не нравилось. Появление этого человека не было частью операции, и какое-то шестое чувство подсказывало, что пора сматываться. Но все, что он успел, так это взяться за ручку двери.

– Стоп! – крикнул связной. – Закупка наркотиков была моей операцией, и я все время подозревал, что вы – подсадная утка, вот только не мог этого доказать. Вы никуда не уйдете!

Связной вытащил откуда-то небольшой «дерринджер-32», но Шометт молниеносно выбил оружие из руки противника. После этого они схватились врукопашную прямо на переднем сиденье, на виду у людей, идущих к своим машинам. Связной схватил Рене за глотку, пытаясь большими пальцами пробить ему кожу и порвать пищевод. Тут Шометт вытащил из нагрудного кармана пиджака проволоку с петлями на концах. До сих пор ему еще ни разу не приходилось пользоваться ею.

Рене, практически лишенный возможности дышать, просунул большие пальцы в петли и накинул проволоку на шею связного, натянув ее так, что она врезалась в кожу. Противник хотел было вскрикнуть, убрал ладони от горла Шометта и схватил его за руки. Но было поздно, хлынула кровь, глаза связного едва не вылезали из орбит. Он еще пытался ткнуть пальцами Шометту в глаза и ослепить его, но не успел. Когда Рене оттолкнул от себя бездыханное тело, вся машина была залита кровью.

– Лос-Анджелес дал разрешение на посадку, – сказал Жан-Клод, и Шометт тут же вернулся к действительности, удивляясь, почему у него в памяти всплыл именно тот случай, имевший место за два года до падения Берлинской стены. – Садимся через несколько минут. Ты в порядке?

Шометт снова взглянул на руки. Нет на них никакой крови. Даже ногти аккуратно подстрижены. Шум двигателей становился громче. Рене пару раз моргнул, чтобы отвлечься от этих мыслей, и сделал то, чего не делал уже давным-давно – улыбнулся.

– Так точно, мой капитан, – ответил он по-французски. – Станцуем рок-н-ролл.

Елена осталась за столиком в кафетерии, а Алекс встретил Шометта в частном ангаре и был представлен Жан-Клоду. Шометт сказал Алексу, что он обещал Рено пять тысяч долларов за перелет куда бы то ни было. Алекс согласился и объяснил, что ему требуется.

– В Вашингтон сегодня – без проблем. Жду вас в Международном аэропорту Рейгана в ангаре номер четыре. Вылет в девять тридцать по восточному времени, – последовал ответ Жан-Клода на английском с сильным французским акцентом. – Бак будет полон, а машина готова к полету.

– Хорошо, вот только я не могу гарантировать, что успею вовремя, – признался Алекс. – Пять тысяч получите, когда все будет позади.

– Половину у самолета, половину – когда все закончится.