Пошли по утоптанной полосе. В том же порядке: собака, старший телре, Михаил на веревочке, остальные телре гуськом.
Встречались люди: неподалеку от ворот раб в «пончо» что-то толок в ступе, когда проходили мимо — ссутулился. Встречались другие мужчины телре, они не разговаривали, только брались за рукояти мечей, видимо — приветствие, тот, что вел Михаила, тоже за меч хватался. Все воины уступали дорогу, потому что у них на поясах было меньше значков. Женщины в похожих на куклусклановские серых балахонах с прорезями для глаз, все — ссутуленные, они не кланялись, просто не разгибались. И передвигались семенящей походкой. А один раз встретился воин, у которого значков на поясе было больше, так ему конвой дорогу уступил.
Чем дальше шли, тем меньше здесь нравилось. Желание сбежать крепло, превращалось в решение удрать при первом удобном случае, а не планировать побег, как думал вначале. Нечего здесь задерживаться, нельзя так жить, а то еще привыкнешь. Да и опасность чувствовалась.
А как бежать, куда? Он посреди селения врагов, иначе эти люди не воспринимаются. И все его видят, все знают, что он есть, поэтому, даже если удастся вырваться за частокол — погони не избежать. Уязвим, как не был никогда в жизни.
Прислушался к чутью. Вроде бы будет возможность вырваться, только надо ее дождаться. Ну что ж, надо ждать, значит будем ждать.
Вышли на неровной формы площадь с кучей камней посередине. Верх кучи — более-менее плоский и выложен грубыми тростниковыми матами. Это так здесь оформлено место для поединков, чтобы все желающие могли посмотреть.
Рядом с кучей их уже ждал старик. Давненько Михаил не встречал явных стариков, вид этого даже порадовал немного. Во-первых, еще одно подтверждение, что находится в мире с привычными закономерностями, во-вторых, промелькнуло злорадство по поводу того, что телре стареют и умирают от старости.
Впрочем, этот старик был еще крепкий, держался прямо. Одет и обут получше конвойных, на поясе — множество значков и три крупных многолучевых звезды. Местное начальство, стало быть.
Телре поприветствовали друг друга, взявшись за рукояти, первый конвойный принялся что-то рассказывать очень ровным тоном. Старик слушал не перебивая и не двигаясь, даже глазами не водил, смотрел в лицо конвойного. Посреди доклада конвойный сильно дернул за веревку — заставил Михаила сделать шаг вперед. Старик на Михаила не взглянул.
Потом главный конвойный замолчал, старик произнес несколько слов, развернулся и ушел. Главный конвойный тоже развернулся, потащил Михаила по утоптанной полосе обратно. Остальные конвойные разошлись в других направлениях, собака убежала с одним из них.
Интересно, что они насчет Михаила решили? Настолько интересно, что не грех и чутьем воспользоваться. Наиболее правдоподобным показалось, что Михаил пока что остается в распоряжении главного конвойного. Которого теперь правильнее будет называть хозяином.
По утоптанной полосе прошли больше половины расстояния от площади до ворот, свернули, немного попетляли между глухими стенами, и оказались в небольшом дворике. Мысль двинуть «хозяина» по затылку звенела в голове навязчивой мухой, но что потом? Прорываться с боем, рассчитывая на эффект неожиданности? Этот эффект — слишком кратковременный, если удастся вырваться из селения, придется уходить от погони с собаками. Далеко не уйдешь. Захватить в заложники старика? Тоже придется прорываться с боем, но не к воротам, а к площади, и неизвестно, где конкретно этого старика искать. А бой будет представлять из себя перестрелку, раз у телре есть ружья. Михаил не был уверен, что сумеет воспользоваться ружьем «хозяина», уж очень странно оно выглядит. Даже про конструкцию трудно что-то сказать: может оно фитильное, а может это такая штурмовая винтовка. Даже приклад ружья выглядит слишком странно, непривычно. Непонятно, упирают этот в себя приклад, как с земным оружием, или же ружье кладут на плечо, как базуку.
Свернули в крохотный, ограниченный стенами мазанок, дворик. Возле разведенного прямо на земле костра суетится женщина в балахоне — нарезает на деревянной колоде нечто вроде колбасы. Услышав шаги «хозяина» женщина вскочила, начала быстро сгибаться-разгибаться. Еще угодливее, чем раб-пастух. А «хозяин» и не взглянул в ее сторону.
В одной из стен был занавешенный грубой циновкой проем, туда и вошли все трое. По всей видимости, «хозяин» привел Михаила к себе домой.
Внутри — душная полутьма. Не особо просторно, обстановка убогая: домашняя утварь — корявые горшки, корзины, мешки — расставлена вдоль стен прямо на земляном полу. Телре что, до полок не додумались? Один угол занавешен мелкой сеткой, там, наверное, постель, а сетка — от комаров.
А посередине помещения расположено нечто вроде алтаря. Сделано оно из полированного дерева, очень аккуратно, этим резко выделяется на фоне остальной домашней утвари, верхушка «алтаря» немого похожа на лошадиное седло.
«Хозяин» шел первым, женщина — последней, но едва вошли — обогнала Михаила семенящей походкой, ушла куда-то в сторонку. А «хозяин», не отпуская веревки, на которой вел Михаила, подошел к «алтарю». Равнодушно разжал пальцы — веревка упала. А потом «хозяин» торжественно положил на «алтарь» свое ружье — посередине, в низком месте. Полюбовался композицией, поправил, отцепил с пояса меч и установил его накрест с ружьем — конструкция «алтаря» была такая, что меч опирался на возвышающиеся края и не касался ружья.
Михаил аж забыл о своих проблемах. Во многих культурах к оружию относятся с трепетом: украшают костью, золотом и драгоценными камнями, хранят в футлярах из дорогих материалов, развешивают на коврах, выкладывают на специальных подставках. Но вот так вот, посреди жилого помещения — явно слишком. Это скорее неуважение к самому себе, чем уважение к оружию. Вот и Михаил потерял уважение к «хозяину», странное ощущение появилось — чувствовал себя не то лисой, которую силой затолкнули в курятник, не то пригретой на груди змеей.
Женщина тем временем нашла в куче посуды кружку, набрала в нее воды из большого глиняного сосуда, подала хозяину. Тот немного отпил.
А Михаил, у которого случился приступ наглости, изобразил жестами, что тоже хочет пить. «Хозяин» уставился на него своими глазами-пуговицами. Долго смотрел, секунд пять, а потом что-то тихо рявкнул. Женщина рванулась выполнять приказание, однако не сразу, с задержкой на полсекунды. То есть, приказание было нестандартным, хозяин решил подлость сделать. Подсунет вместо воды масло или уксус, чтобы наглый раб знал свое место.
Женщина принесла небольшую глиняную бутылку, по дороге выдернула пробку. Судя по звуку, пробка была воткнута плотно — в бутылке точно не вода.
