— Надо ли говорить, как я благодарен вам? — стуча зубами, прошептал Бонн. Они напоминали старых паралитиков: Бонн облокачивался на Майлза, Майлз висел на Бонне — и так странная пара хромала по дороге, не чувствуя под собой ног.
— Он собирается сжечь фитаин до того, как ветер переменится. Никто не умрет. Никто не станет мутантом. Мы выиграли, кажется. — С онемевших губ Майлза сорвался нелепый смешок.
— Не думал я, — произнес Бонн, тяжело дыша, — что бывают большие безумцы, чем Метцов.
— Я шел по вашей дорожке, — возразил Майлз, — только у меня получилось. Как будто получилось. Завтра все будет выглядеть по-другому.
— Да. Хуже, — угрюмым тоном предсказал Бонн.
При звуке открывающейся двери Майлз подскочил на койке. Это привели в камеру Бонна.
Майлз потер ладонями небритое лицо:
— Который час, лейтенант?
— Светает. — Бонн — бледный, небритый — выглядел именно таким преступным типом, каким ощущал себя сам Майлз. С болезненным стоном он опустился на жесткое тюремное ложе.
— Что там творится?
— Всюду шныряет армейская служба безопасности. Прислали капитана, только что прибыл. По-моему, он и занимается делом. Метцов, я думаю, уже напел ему. Пока что они снимают показания.
— А как с фитаином? Управились?
— Угу. — У Бонна вырвался угрюмый смешок. — Только что заставили меня проверить все и расписаться за работу. Из бункера получилась отличная печь, так что все в порядке.
— Младший лейтенант Форкосиган! — объявил охранник, конвоировавший Бонна. — Следуйте за мной.
Майлз с трудом встал на ноги и захромал к двери камеры.
— Увидимся, лейтенант!
— Без сомнения. Если встретите кого-нибудь с подносом, почему бы вам не использовать свое политическое влияние и не послать его ко мне, а? Время завтракать.
Майлз слабо улыбнулся:
— Постараюсь!
Вслед за охранником он прошел по короткому коридору. Гауптвахту базы Лажковского вряд ли можно было назвать крепостью. Она напоминала скорее казарму, двери которой запирались только снаружи, да еще отсутствовали окна. Здешний климат был лучшим сторожем, чем любая охрана, не говоря уже об опоясывающем остров рве необъятной ширины, заполненном ледяной водой.
В это утро офис службы безопасности базы выглядел по-деловому. Возле дверей стояли двое угрюмых незнакомцев: лейтенант и могучего телосложения сержант. На их щегольских униформах виднелся Глаз Гора — эмблема Имперской службы безопасности. Имперской, не армейской! Службы, охранявшей семью Майлза все годы активной политической жизни его отца. Майлз испытывал к ним почти родственную нежность.
Секретарь, на столе которого светился и мигал экран, казалось, нервничал.
— Младший лейтенант Форкосиган, сэр, мне нужно, чтобы вы оставили здесь отпечаток ладони.
— Конечно. Что я подписываю?
— Проездные документы, сэр.
— Что? — Майлз помедлил, потом поднял одетые в пластиковые перчатки руки: — Какая рука лучше?
— Мне кажется, правая больше подойдет, сэр.
Неуклюжей левой рукой Майлз с трудом стянул правую перчатку. Кожа блестела от мази, как глянцевая. Руки опухли, были покрыты красными пятнами и вообще выглядели неважно, но лекарство делало свое дело: пальцы уже сгибались. Майлзу пришлось трижды прикладывать руку к идентификационной пластине, прежде чем компьютер опознал его.
— Теперь вы, сэр, — кивнул клерк лейтенанту Имперской службы. Тот приложил руку к пластине, и компьютер удовлетворенно загудел. Офицер отнял руку, подозрительно осмотрел блестящий липкий налет — след мази от обморожения — и украдкой вытер ее о брюки. Клерк поспешно прошелся по пластине рукавом форменного кителя и нажал кнопку интеркома.
— Рад видеть вас, ребята, — обратился Майлз к офицеру. — Жаль, вас здесь вчера не было.
Лейтенант в ответ не улыбнулся.
— Я всего лишь посыльный, сэр. И не уполномочен обсуждать с вами инцидент.
Из своего кабинета вынырнул генерал Метцов, одной рукой держа стопку пластиковых листков, а другой придерживая за локоть капитана армейской безопасности, который хмуро кивнул коллеге из Имперской службы.
Генерал улыбался прямо-таки по-приятельски:
— Доброе утро, младший лейтенант Форкосиган. — Он безо всякого страха смотрел на людей из Имперской безопасности. «Черт побери, да при виде их этот убийца должен трястись от страха!» — В нашем деле оказалась тонкость, которую я не принял в расчет. Если лорд-фор принимает участие в военном мятеже, ему автоматически предъявляется обвинение в государственной измене.
— Что? — Комок в горле заставил Майлза замолчать, но через минуту его голос снова зазвучал нормально. — Лейтенант, надо ли понимать это как арест? Неужели я арестован Имперской службой безопасности?
Лейтенант молча вытащил наручники и подошел, чтобы пристегнуть руку Майлза к руке сержанта-великана.
На значке сержанта было написано «Оверман». Да уж, действительно сверхчеловек. Этому Оверману достаточно поднять руку, чтобы раздавить его, как котенка.
— Вы находитесь под арестом до окончания следствия, — четко произнес офицер.
— На какой срок?
— Срок еще не определен.
Лейтенант направился к двери, сержант и — волей-неволей Майлз — вслед за ним.
— Куда мы? — шепотом спросил он у провожатого.
— В штаб-квартиру Имперской службы безопасности.
В Форбарр-Султан!
— Мне нужно собрать вещи…
— Ваши вещи собраны.
— Вернусь ли я обратно?
— Не знаю.
К тому времени, когда скат доставил их на посадочную площадку, закат разукрасил лагерь «Вечная мерзлота» в серо-желтые тона. Суборбитальный курьерский корабль Имперской службы на обледенелом бетоне площадки выглядел, как хищная птица в голубятне. Черного цвета, обтекаемой формы и безжалостно эффектный на вид, он, казалось, был способен, тронувшись с места, сразу же преодолеть звуковой барьер. Пилот был наготове, двигатели работали.
Майлз неуклюже взобрался по трапу вслед за сержантом; холодный металл наручников резал руку. Мелкие кристаллики льда плясали над землей, вздымаемые северо-восточным ветром. По тому, как холодный воздух покалывал носовые пазухи, Майлз решил, что к утру температура стабилизируется. Неужели он покидает базу? Бог ты мой, ему уже давно надо было убраться отсюда.
Майлз в последний раз вдохнул обжигающий воздух. Дверь корабля с шипением закрылась. Внутри стояла ватная тишина, даже звук моторов тонул в ней.
Но по крайней мере здесь было тепло.
Осень в Форбарр-Султане считалась лучшим временем года, и сегодняшний день не был исключением. Небо было чистым и пронзительно голубым, воздух — свежим и прохладным; даже обычная промышленная гарь казалась здесь каким-то тропическим ароматом. Осенние цветы еще не отцвели, но листва на деревьях земного происхождения уже пожелтела. Когда Майлза без лишних церемоний вывели из служебного фургона и повели к черным воротам гигантского прямоугольного здания, где располагалась штаб-квартира Имперской службы безопасности, он заметил одно такое дерево. Высокий клен с листвой цвета сердолика и серебристо-серым стволом стоял на другой стороне улицы. Даже когда черные ворота закрылись за ним, Майлз видел перед собой чудесное дерево совершенно отчетливо — его нельзя забывать, потому что всякое может случиться, прежде чем он снова увидит деревья и небо.
