Десмонд был взбешен, хотя и не настолько, чтобы осмелиться это показать. И вдруг сумрачный воздух сгустился до мрака, в котором единственным светлым, даже люминесцентно светящимся пятном было лицо этого жуткого старикашки. Оно росло, распухало, наплывало... и внезапно Десмонд оказался внутри его и заблудился в серых морщинах. Никогда еще ему не было так плохо.
На тускло мерцающем горизонте плясали крошечные фигурки, затем они растворились в тумане, и Десмонд провалился в удушающую черноту. Потом мрак рассеялся, и он обнаружил, что стоит, цепляясь за край стола, чтобы не упасть.
— Мистер Десмонд, и часто у вас такие приступы?
Десмонд окончательно пришел в себя и выпрямился:
— Очевидно, я слишком переволновался. Со мной такое впервые.
— Да-да, эмоциональный стресс, — прокудахтал старик. — Думаю, здесь вы найдете способы освободиться от подобных неприятных явлений.
Десмонд развернулся и вышел. Перед глазами все плыло, и он видел лишь смутные очертания фигур и предметов. Этот древний ящер... Откуда он может знать его самые тайные мысли? Или это просто объясняется тем, что старик читал его биографию, навел кое-какие справки и составил общую картину? Или было еще что-то, сверх?..
За то время, пока он торчал в очереди, небо успело затянуться такими мрачными грозовыми тучами, что на его свинцовом фоне горы Тамсикуэг почти растворились. По легендам давно •вымерших индейцев, некогда здесь шла великая битва между злыми великанами и героем Микатунисом, которому помогал его друг Чегаспат, появившийся на свет магическим способом. Великаны убили Чегаспата, но и их самих Микатунис с помощью волшебной дубинки превратил в камень.
Но раз в несколько столетий главный великан Пконииф мог освобождаться от заклятия — а точнее, если находился маг, достаточно сильный, чтобы вызвать его. И тогда Пконииф, прежде нем снова заснуть тяжелым каменным сном, мог немного погулять по окрестностям. В 1724 году в одну грозовую ночь домишко на окраине города и несколько росших неподалеку деревьев необъяснимым образом были раздавлены в лепешку, словно на них опустилась громадная ступня. А поваленные деревья образовали просеку, ведущую к горе, носившей имя Пкониифа.
Не было никаких сомнений, что индейцы и суеверные белые восемнадцатого столетия создали эту легенду на основе вполне реального события. Но было ли простым совпадением то, что аббревиатура комитета, возглавляемого Лайамоном, полностью совпадала с именем великана?
Только сейчас Десмонд осознал, что машинально ищет телефонную будку. Он взглянул на часы и занервничал. Очевидно, телефон в его комнате уже надрывается от звонков. Поэтому лучше самому позвонить из будки и таким образом сэкономить минуты три.
Но он тут же отмел эту идею по причине ее очевидной глупости : если он позвонит из будки, то услышит лишь сигнал «занято».
«Вы имеете в запасе еще лет сорок, и вы это знаете», — сказал председатель.
Десмонд повернул назад. Но дорогу ему преградила весьма внушительная фигура молодого человека. Он был на голову выше Десмонда (хотя в том было шесть футов) и так толст, что походил на уменьшенный шар Санта-Клауса на рождественском шествии. Одет он был в поношенный спортивный свитер, на груди которого красовались обязательные «М. У.», неглаженные брюки и продранные теннисные туфли. Бананоподобными пальцами он держал сандвич с салями, который удовлетворил бы аппетиты и Гаргантюа.
Глядя на него, Десмонд внезапно осознал, что большинство студентов здесь были либо толстыми, либо слишком тощими.
— Мистер Десмонд?
— Верно.
Они пожали руки. Хотя ладонь парня была влажной и холодной, пожатие оказалось мощным и властным.
— Я — Венделл Трепан. С вашими познаниями вы наверняка слыхали о моих предках. Самой большой славой, точнее — дурной славой, пользовалась Рашель Трепан, ведьма из Корнуолла.
— A-а, Рашель из деревушки Треданник Уоллас, что подле Полдху-Бей.
— Я так и думал, что вы знаете. Я изучаю наследие моих предков (конечно же, очень осторожно). Я старшекурсник и глава спорткомитета Лам Кха Алиф. Это наше студенческое братство. — Он откусил от сандвича и, обдавая Десмонда запахом майонеза, салями и сыра, продолжил: — Вы приглашены на вечеринку, которая состоится сегодня в здании колледжа. — Свободной рукой он залез в карман и вытащил визитную карточку.
Десмонд бросил на нее короткий взгляд:
— Вы приглашаете меня стать кандидатом в члены вашего братства? Но я слишком стар для таких вещей. И буду чувствовать себя не в своей тарелке...
— Ерунда, мистер Десмонд. У нас очень серьезная компания. Такого вы нигде не найдете. И вам бы это следовало знать. Мы не берем кого попало, но вы придадите нам веса и, я надеюсь, престижа. Вы — знаменитость, как вы сами знаете. Кстати, Лайамон тоже состоит в Лам Кха Алифе. И он склонен поощрять студентов, которые состоят в его братстве. Сам он, конечно, это отрицает, и я тоже буду отрицать, если вы повторите ему мои слова. Но это так.
— Н-ну, я не знаю. Я, наверное, должен буду дать обет... ну да, конечно, если вы меня приглашаете — и буду вынужден жить в общине?
— Да. Мы не делаем исключений. Конечно, если вы принесете обет. Но когда вы активизируетесь, то сможете жить где захотите. — Трепан осклабился, демонстрируя недожеванный кусок. — Вы не женаты, значит, и проблем нет.
— Что вы этим хотите сказать?
— Ничего, мистер Десмонд. Мы не принимаем обета женатых, пока они не разведутся. Женатый мужчина — сами знаете — теряет часть своей силы. Нет, мы ни в коей мере не исповедуем целибата: у нас есть и чудесные пары. Раз в месяц мы устраиваем большой кутеж в рощице у подножия Пкониифа. Большинство из приглашенных туда женщин принадлежат к обществу Ба Гхай Син. И некоторые из них уже достигли зрелости (если вы понимаете, о чем я). — Трепан шагнул вперед, и его лицо приблизилось. — Не подумайте — никакого пива, алкоголя, гашиша и доступных девочек: у нас другие развлечения. Вы знаете ориентацию наших братьев. Мы развлекаемся по рецептам самого Маркуса Мануэля де Демброна. Конечно, по большей части — это детский сад. Там даже будет козел.
— Козел? Черный козел?
Трепан закивал так, что его тройной подбородок заколыхался:
— Ага. И старина Лайамон будет всем верховодить, в маске, конечно. Когда он заправляет ритуалами, все идет путем. На прошлом Хэллоуине... — он запнулся, —... ну, в общем, там было на что посмотреть.
Десмонд облизал пересохшие губы. Его сердце колотилось в груди, как тамтам на колдовском ритуале, о которых он только читал, но столько раз представлял в мыслях.
