частит, торопится. Шумит в ушах, словно доктор Тейлор сейчас на берегу моря, только волны приносят обрывки голосов. Они шепчут, плачут, умоляют, угрожают, сетуют, но всех затмевает голос Альмы Отис:
«Пять минут, Мара. Твой выход. Расчисть дорогу нашей дочери. Отведи глаза. Скрой следы», – жёстко требует она.
– Ты знаешь, чем это закончится, – произносит Мара одними губами.
«Знаю. И ты тоже. Только не говори, что тебе страшно».
– Подумай о дочери, Альма. Ей сейчас и так страшно и плохо, что будет, когда она поймёт, что мы обе мертвы?
«Она готова к этому. Она прекрасно помнит, как происходит Слияние. Ты же сама объясняла ей, почему иногда разговариваешь на разные голоса».
– Ей одиннадцать лет. Она уезжает туда, где всё чужое. В жизнь, которая ей непривычна. Альма, ты жестока.
«Замолчи. Ты просто тянешь время. За тобой следят спецслужбы, помнишь? И больше пяти минут у тебя не будет. Иди».
– Ответь мне на один вопрос, Альма. Всё то, что мы делаем, вся вот эта воля Триединой… она для чего? Зачем мы втянули в это ребёнка?
«Воля богов не обсуждается. Не будь Ронни – они пришли бы в мир через другое дитя».
– Почему ты не сказала им «нет»? Это мир людей, Альма! Как ты…
«Заткнись. Выполняй».
Мара Тейлор встаёт лицом к потоку машин. Транспорт объезжает её так же легко, как огибает речная вода опоры моста. С тех пор как городской транспорт был подключён к нейросети, количество несчастных случаев на дорогах сократилось на порядок. Машины поумнели, вспомогательный режим автопилота включался быстрее, чем реагировали водители.
Доктор Тейлор смотрит на обхватывающие левое запястье часы. Старинная работа, идеальный механизм. Подарок принца Томаса.
«Ты что – сожалеешь? – холодно спрашивает голос сестры. – Не смей. Не сомневайся».
– Прошлому – прошлое, – отвечает Мара и прячет часы под рукавом плаща.
Она достаёт из кармана горсть шпилек, собирает длинные тёмные волосы в высокую причёску, открывающую разъёмы по обе стороны пятого шейного позвонка. Достаёт из кармана очки с широкими затемнёнными стёклами и проводками, выходящими из дужек, надевает их. Подключает провода к разъёмам на шее.
Мир отдаляется, стихают звуки. Вокруг Мары Тейлор абсолютная тьма.
– Сканировать сетчатку, – распоряжается она.
Узкая полоса света проходит сверху вниз через всё поле зрения. И голос, неотличимый от голоса самой Мары, произносит:
– Добро пожаловать в сеть, доктор Тейлор.
– Доступ к управлению.
Тьма обретает оттенки, антрацитово поблёскивает, становясь похожей на вышивку тончайшей сияющей проволокой. Проволока тянется к пальцам Мары, вплетается в кончики – словно она погружает руки в тягучую жидкость.
– Уничтожить данные о последнем резервном копировании, – распоряжается Мара.
– Выполнено.
– Удалить из базы данных системы все учётные записи администраторов. Доступ открыт только для Марии-Эвелин Тейлор.
– Данное действие повлечёт за собой…
– Заткнись. Доступ только для Марии-Эвелин Тейлор.
– Выполнено.
– Графический интерфейс, режим редактирования.
– Задайте географические координаты редактируемого сектора.
Мара слегка шевелит пальцами, набирая во всплывшем окне координаты Лондона, Манчестера, Бирмингема, Лидса, Шеффилда, Бристоля и Фолкстона.
– Попытка входа в систему с удалённого аккаунта, – предупреждает голос нейросети.
– Игнорировать, – цедит сквозь зубы Мара.
Она разворачивает коды программы управления нейросетью, параллельно открывает архив, спрятанный под одной из букв в напоминаниях о днях рождения в личном кабинете. Копирует из развёрнутого архива участок кода в девять строк и встраивает его в основную программу. Открывает ещё один спрятанный архив, вырезает и встраивает ещё пять строк кода. Программа-исключение, делающая крохотный участок нейросети, управляющий поездами линии «Лондон-Фолкстоун», автономным, работающим по старому протоколу.
– Применить исправления, – безжизненным тоном командует доктор Тейлор.
– Не задан временной диапазон действия.
– Десять сорок три до полудня – десять пятьдесят до полудня.
– Исправления применены.
– Сохранить. Логаут. Выход из системы.
Мара отсоединяет очки, убирает их в карман плаща. Мир – привычный и шумный – возвращается, окутывает своими красками, запахами, вечным движением. Мерцает на гигантских экранах реклама, проносится по тротуару стайка подростков на роликах, даблдэка останавливается у края тротуара, чтобы выпустить одних пассажиров и принять других. Воздух пахнет разогретым пыльным асфальтом и выпечкой из кондитерской через дорогу.
А потом дополненный код виртуальной реальности нейросети начинает действовать, транслируя единственный импульс – дикую, безотчётную панику. Небеса виртуального Лондона-Бис трещат и набухают готовыми пролиться чёрными раскалёнными каплями. «Бегите!!!» – приказом вспыхивает в сознании людей, составляющих нейросеть.
Лондон на секунды замирает. Встаёт весь общественный транспорт, застывают в небесах ховербайки. Останавливаются на стройплощадках экскаваторы и подъёмные краны. Прекращает своё вращение «лондонский глаз» и детские карусели в парках. А потом начинается кошмар. Кэбы, автобусы, грузовики разом приходят в движение и несутся, игнорируя попытки водителей выровнять маршрут и взять управление на себя. Ховербайки выходят из-под контроля седоков и хаотично мечутся в небе. Крики, мольбы о помощи, лязг металла об металл, хрустальный звон разлетающихся вдребезги стёкол…
Мара идёт по разделительной полосе Юстон-роуд, не глядя на взбесившийся транспорт. Она смотрит лишь на часы, подаренные Томасом. Шагает в такт подрагивающей секундной стрелке. В метре от доктора проносится даблдэка, на огромной скорости не вписывается в поворот, таранит здание на перекрёстке. Мара не поднимает взгляда. Она слышит крики раненых, испуганный плач чьего-то ребёнка, натужный стон ломающихся конструкций автобуса, но не желает видеть лиц. Красный двухэтажный гигант заваливается набок, погребая под собой тех, кто отчаянно пытается выбраться. В то же мгновенье в автобус врезается жёлтый маленький кэб, превращаясь в груду сплющенного металла.
Доктор Тейлор идёт к подземке, глядя под ноги. От станции «Кингс Кросс» разбегаются перепуганные люди, из переходов валит чёрный жирный дым. Пахнет горелой плотью, на одной ноте воет и воет женщина. Мара не смотрит по сторонам. Она не хочет этого помнить.
– Мария-Эвелин Тейлор, остановитесь! Руки за голову! – громко требует мужской голос.
Мара продолжает идти, не сбавляя шага.
«Шпильки», – напоминает Альма.
– Мария-Эвелин Тейлор, стоять! – повторяет мужчина за спиной Мары.
«У него пистолет».
– Знаю. Я успею. Они будут брать меня живой.
Краем глаза доктор Тейлор замечает бегущего через дорогу человека в яркой футболке. Он ловко уворачивается от несущихся машин, что-то кричит, машет одной рукой тому, кто преследует женщину, другой вытаскивает пистолет из кобуры под пиджаком.
– Мара, стоять! Руки за голову! – орёт Дэвис, выбегая на дорогу перед ней.
Женщина в алом плаще останавливается, заводит обе руки за голову.
– Умница, так и стой, – одышливо выговаривает Дэвис. – Шевельнёшься – стреляю.
– Ты не выстрелишь. Томас тебе этого не простит, – улыбается Мара.
– Томас тебе не простит покушения на отца. Неудачного, док. В машинах королевского кортежа нейросеть блокирована.
– Я это знала. У меня иная цель. Поймёшь потом.
Она резко убирает руки от
