По дороге они едва не провалились в знакомую уже по болоту глубокую дыру с вертикальными стенками, которую из-за обильного снегопада было очень сложно увидеть. Спасла маленькая коробочка на плече Ляховского, которая предупредила людей своим треском.
Глубина снега нарастала пугающе быстро. Люди уже по щиколотку погружались в него ногами. Если снегопад продолжится в таком же духе, то к утру путники будут увязать в нём по колено. К счастью, вечером небо очистилось, и ненавистный ветер стих.
Замёрзшие путники разбили лагерь, заготовили дров на всю ночь, которая, должна была быть холодной. Они, как и много раз ранее, провели вечер в разговорах и мелких делах.
Дмитрию пришла в голову идея. Используя удивительные свойства дров гореть длительное время, пришелец соорудил длинный костёр типа «нодья». Путешественники заснули по обе стороны пламени, обогреваемые от затылков до кончиков пальцев на ногах.
* * *
Наступившее утро оказалось дьявольски холодным. Земля за ночь остыла, и, если бы не горевший всю ночь огонь, люди могли бы и не проснуться. Путешественники почувствовали лёгкое недомогание. У них покраснели и заслезились глаза, из носов стала обильно выделяться слизь. Решив, что это всего лишь простуда, они, как ни в чём не бывало, позавтракали и отправились дальше. К полудню симптомы усилились. Веки набухли, глаза покраснели, появилось сильное жжение в горле. Аюн постоянно чесался, как блохастый пёс, чихал, тёр глаза. Ляховскому всё это очень не нравилось. Он начал что-то подозревать.
Проходя мимо группы деревьев Аюн вдруг страшно побледнел, качнулся и упал на колени. Дмитрий почувствовал, что ему самому сдавливает горло. Он с трудом сделал вдох, со страхом увидел, что его спутник валится набок с посиневшими губами и жуткой гримасой на лице. Пришелец скинул рюкзак, из которого извлёк пенал со шприцем и ампулами. Он торопливо вколол два препарата юноше и себе самому, запрокинул ему голову, зажал нос, с силой выдохнул воздух юноше в лёгкие несколько раз.
Аюн ожил. Он открыл свои серые глаза, обрамлённые густыми чёрными ресницами, посмотрел на безмолвные деревья и на Ляховского, который сам ещё с трудом дышал.
— Я понял, — прошептал он. — Этот лес хочет нас убить.
— Да, мой друг, — грустно улыбнулся Дмитрий. — Он защищается от таких, как мы. Увы, человеку здесь нет места. Впрочем, если бы мы не рубили деревья… но тогда мы бы попросту замёрзли.
Чужестранец покопался в пенале, пересчитал ампулы, наморщил лоб, открыл карту.
— Лекарств мало. Нужно что-то делать. Чёртовы шишки! Ты как, оклемался?
— Вроде да.
— Тогда идём!
И они пошли. Сперва пошатываясь, но потом всё уверенней. Через пятнадцать минут Дмитрий вколол вторую дозу препаратов, эффект от которых должен был сохраниться до вечера.
Лес по-прежнему источал губительные вещества. Иногда, сквозь просветы, люди видели мельчайшую желтоватую пыль, сыпавшуюся из мужских шишек, когда они проходили мимо них. Деревья начинали свою химическую атаку только тогда, когда путешественники находились под ними и прекращали тогда, когда люди уходили далеко вперёд.
Дмитрий думал, как защититься от пыльцы. У него не было с собой средств индивидуальной защиты. Изобретать же повязки из подручных материалов смысла не было. Всё равно они не смогли бы удержать зёрна, размером с несколько десятков микрон. Единственным способом спасения оставалось бегство. Нужно было выйти на продуваемую ветром поляну или прогалину. Но тайга здесь росла плотно, ровно, без проплешин.
Только вечером путешественники остановились на ночлег. Выбора не было: пришлось снова рубить деревья для костра. Аюн ощущал злую пульсацию, бьющую отовсюду. Ляховский, уже в который раз за день, открыл карту в надежде найти хоть что-нибудь. Его глаза бегали по странице и вдруг остановились на неприметном символе, который затерялся среди прочих. Они могли достичь этого места примерно за двое суток. Именно на этот срок и должно было хватить спасительных лекарств.
Дмитрий подкрутил колесико на часах. Ночью, перед проявлением симптомов, они завибрировали. Ляховский проснулся и сделал очередные инъекции. Точно такие же операции он провёл утром. Наскоро позавтракав остатками мяса, путешественники скорым шагом двинулись дальше.
Как назло, погода испортилась. Повалил колючий из-за ветра снег. Как и пару дней назад, снегопад оказался продолжительным и очень обильным. Глубина снежного покрова увеличивалась на глазах. Но ничего интересного в этот день не произошло. Разве что Аюн нашёл звериные следы и разрытый снег. Чуть позже юноша схватил Дмитрия за руку, принудив того присесть, и указал на коричневую спину, видневшуюся в нескольких сотнях метрах впереди.
Ляховский приложил к глазам раздвоенный предмет и увидел уже знакомого кабана-гарпунёра, который своим оружием копошился в замёрзшем грунте. Путешественники попробовали приблизиться. Ляховский вытащил оружие, Аюн вложил стрелу в лук. Но по снегу двигаться бесшумно невозможно. Кабан поднял голову, прислушался, обнаружил горе-охотников и дал стрекача. Люди выпрямились, горестно вздохнули.
Наступивший вечер и последовавшая за ним ночь были как две капли воды похожи на предыдущие. Вновь пришлось рубить деревья, чтобы не околеть. Наутро Дмитрий пересчитал лекарства: до конца дня их должно было хватить. Но лес усилил натиск. Воздух был переполнен пыльцой, снег от неё стал жёлтым, поэтому пришлось сократить время между инъекциями.
После обеда Ляховский вколол последнюю оставшуюся дозу препаратов, с тревогой посмотрел на карту. Тайга по-прежнему не сдавалась. Через некоторое время симптомы проявились с новой силой. Люди закрыли лица мокрыми тряпками. Помогло ненадолго: вода быстро замерзала. Аюн снова расчихался, затёр глаза руками. Дмитрий чувствовал, что дышать становится сложнее.
До цели, отмеченной на карте полустёртым знаком, оставалось не больше километра, как впереди люди увидели хищника с белым пятном на хвосте. Он на мгновение показался между деревьями, а затем снова исчез. Вдалеке послышался призывный рёв. Немного спустя десятками звериных глоток донёсся ответ. Погоня приближалась.
Дмитрий чертыхнулся: до чего же умные и мстительные твари. Пришлось бежать. Дыхание и сердцебиение резко участились. Пыль разносилась по организму стремительно, неизбежно вызывая защитную реакцию. Аюн хрипло, надсадно дышал, прогоняя воздух через сузившееся отекающее горло. Вскоре в глазах у него потемнело. Юноша упал и потерял сознание. Дмитрий подхватил его, перекинул через плечо.
Лес внезапно оборвался широкой поляной, на которой находилось старое, как мир, каменное сооружение. Ляховский устремился к нему, таща на себе молодого охотника. Ветер задул ему в лицо, становясь заслоном от неизбежной гибели.
Дмитрий вбежал в проём в высоченном заборе, с оглушительным скрипом закрыл калитку, вставил толстый штырь, наглухо её заперев. Сделал он это как раз вовремя, так как из-за деревьев выскочила стая хищников, во главе которой был тот самый зверь с белым пятном на хвосте. Тварь подскочила к калитке, оскалила длинные клыки, посмотрела на людей ненавидящим взглядом. В бессильной злобе она попробовала перегрызть прутья, но едва не обломала зубы. Добыча вновь ушла, но ничего, стая подождет. Отсюда нет выхода. Это ловушка.
Звери скрылись из виду, а Аюн пришёл в себя. Ещё с трудом дыша, он осмотрел спрятанное от посторонних глаз и затерянное на бесконечных просторах тайги святилище.
Огороженный четырехугольным забором, храмовый комплекс представлял собой несколько зданий, соединённых между собой крытыми галереями. Построен он был из цельных гранитных каменных блоков, подогнанных между собой настолько тесно, что между ними нельзя было просунуть лезвие бритвы. Каждое из строений венчала монолитная четырёхскатная крыша с трубой из неизвестного материала, не подверженного коррозии и гниению. Земля вокруг была сплошь укрыта толстыми плитами, сквозь которые не могло пробиться ни одно растение. В центре — груда хлама, оставшаяся после высокого здания.
Дмитрий тоже с интересом рассматривал сооружение, над которым, казалось, было не властно время. Ляховский заметил, что оно давно уже было необитаемым. Стены были лишь слегка выщерблены, но повсюду был неубранный мусор, да и снег, которого порядочно навалило за эти дни никто не убрал. Оставалось загадкой, куда пропали священнослужители одной из известнейших конфессий, к которой, судя по всему, принадлежал Аюн.
— Тебе это ничего не напоминает? — спросил Дмитрий.
— Нет. Никогда такого не видел.
— Хм, а когда ты молишься, ты что делаешь?
— Я делаю вот так! — и Аюн сложил руки у груди лодочкой точно так же, как на тренировках и когда они стояли там, в деревне, у погребальных костров.
