— Уверенны?
— Уверен, — улыбнулся он. — Пойдемте.
Мы вышли во двор со старым потрескавшимся асфальтом. Я шел немного позади Петра Николаевича, разглядывал куда попал. По правую руку длинное кирпичное здание из белого и старого, как троянский конь, кирпича, в пристройке которого мы и разговаривали. На всех окнах опущены жалюзи, кое-где подвешены наружные блоки сплитов. Слева непонятного цвета одноэтажное и такое же длинное сооружение. Нечто среднее между огромным сараем и гаражным блоком. Много ворот, двери. Все заперто. Во дворе стояло с десяток дорогих иномарок. И больше никого и ничего. Я даже засомневался, что все, о чем мы говорили, правда. Не походило место, на то, где могут пересаживать мозг! Хотя может так и задумано, чтобы даже подозрений ни у кого не возникло?
Петр Николаевич нырнул в подъезд здания. Я зашел следом. После улицы показалось, что здесь царил мрак. Споткнувшись о первую ступеньку, поднялся по крутой лестнице. Глаза тем временем привыкли. Старость и разруха чувствовались во всем, начиная от дверей, обитых древним, коричневым дерматином и заканчивая выцветшей краской на стенах. Изредка попадались слабые лампочки накаливания, висевшие прямо на проводах. И ни души.
Мы поднялись на второй этаж и немного прошли по темному и длинному, как кишка, коридору со старыми зелеными обоями в цветочек. В одном из раскрытых кабинетов увидел тихо работавший телевизор и пустую кушетку. Следующую дверь Петр Николаевич открыл и пропустил в темную комнату. Зашел следом и сразу прошел к окну, поднял жалюзи. Дневной свет ударил по глазам, как вспышка фотоаппарата. Проморгавшись, увидел, что в комнате стояли столы, а на них колбы, пробирки, микроскоп, небольшие холодильники и прочие медицинско-лабораторные приборы и принадлежности. Пахло больницей.
— Сейчас возьму у тебя немного крови, а дальнейшие исследования будем проводить лишь после того, как клиент одобрит твое тело, — Петр Николаевич возился за одним из столов. — Готов? — повернулся со шприцом.
Страх взыграл с новой силой. Он, словно гейзер, выстрелил в душу липким и раздирающим ужасом. Внезапно я так полюбил свое тело, как никогда и ничто не любил. Впервые понял, что я, это не я. Что «я» — лишь относительное понятие. Всю жизнь, смотрясь в зеркало, видел там человека. Всегда в зеркале был я? Или мое сознание в этом теле?
От этой мысли мурашки пробежали по спине. Вскоре зеркало будет отражать вместо меня старика. А кто-то будет смотреть на мое лицо, мои волосы, мое тело и думать: «Какой я молодой!». В груди похолодело. Показалось, что даже сердце на мгновение перестало биться.
Кто-то будет смотреть на меня и радоваться, что стал молодым! Как это?!
— Ты еще можешь отказаться, — Петр Николаевич увидел испуг. — Сейчас самое время.
— Я… я… не… — слова застревали в горле, не желали вырываться.
— Отказываешься? — опустил он шприц.
Вопрос повис в воздухе. Я по-прежнему смотрел на иглу, но не видел ничего вокруг. Перед глазами был синий Bentley и мое тело, которому радовался кто-то.
— Не… нет! Не отказываюсь, — закрыл глаза и представил, как еду на машине мечты по трассе вдоль леса. — Не отказываюсь.
— Тогда присаживайся, — указал на стул возле одного из столов Петр Николаевич.
Вся операция по взятию крови длилась недолго. Не знаю, о чем во время нее думал. Вполне вероятно, что ни о чем. Так всегда и бывает, сидишь, думаешь о чем-то. И лишь вернувшись к реальности, понимаешь, что не думал ни о чем. Редкое, а иногда и полезное чувство. Жаль лишь, что самостоятельно в это состояние не научился впадать.
— Все, — вывел меня из блаженного состояния бездумья, Петр Николаевич.
Я огляделся, словно ожидал увидеть вокруг другую обстановку. Горы, например.
Петр Николаевич капнул кровь на стекло, наложил второе и растер. У меня создалось впечатление, будто я в обычную поликлинику зашел, а передо мной рядовой терапевт. Хотя не видел, чтоб они кровь брали.
— И что теперь? — я встал, но не знал, что делать. Идти куда или остаться.
— Теперь… — пробормотал Петр Николаевич, совершая непонятные для меня действия, словно шаман от науки. — Теперь мы позвоним. Клиенту.
Достал из кармана мобильник. Прищурив один глаз, поискал нужный номер. После приложил телефон к уху и задумчиво уставился в потолок.
— Сергей Владиславович? Это Петр. Да, нашел. Что? Неуместная шутка Сергей Владиславович. Именно. Как раз эти слова слышу, от всех, кто решился на данную операцию. Давайте к делу. Значит, есть согласившийся человек, но есть и одна проблема. Ему негде жить и не за что есть. Что? Нет, о чем вы?! Какой бомж?! Просто человеку нужна помощь. Прямо сейчас!
Хотел возмутиться, зачем мне приписывать настолько крайнюю степень бедности. Даже раскрыл рот, но передумал. Зачем?! Явно он говорит это, чтобы карты легли мне в руки. Вряд ли человек, которому позволена подобная операция, имеет мало денег. А, значит, и мне перепасть может.
— Да, да, Сергей Владиславович, именно та ситуация, — он несколько мгновений слушал, а я застыл словно каменное изваяние, превратившись в единый пучок нервов. От неслышимых слов зависела вся дальнейшая жизнь. — Хорошо Сергей Владиславович. Вас понял. Передам. Да, до свидания. Ну что? — посмотрел Петр Николаевич на меня таким взором, будто я ему денег должен и несколько лет не отдаю. — Я обо всем договорился. Ожидай.
— Чего? — я бы и сам ответил на собственный вопрос, просто с языка непроизвольно сорвалось.
— Тех, кто за тобой заедет.
Как-то все резко поменялось. Вчера утром жизнь казалась беспросветным мраком. Впереди ожидала скотская работа московского курьера. Изо дня в день. После копеечная зарплата, на которую лишь кошку прокормить можно. И по новой. Конечно, на горизонте виднелись институт и полузабытые мечты о собственной рок-группе, но потом, в мою жизнь ворвался Петр Николаевич.
И пересадка мозга.
Я до сих пор до конца не поверил, что такое возможно. В интернете надо посмотреть, реальна ли такая операция.
Петр Николаевич склонился над столом, словно ювелир над цепочкой тонкой работы. Добавил несколько капель в пробирку с бесцветным реагентом и посмотрел на свет.
— Отлично, — пробормотал он. — Вы, кстати, можете подождать на улице, можете здесь остаться. А есть еще и комната отдыха. Дальше по коридору, желтая дверь. Тут одна такая, запутаться невозможно.
— Я на улице подожду, — страшно стало оставаться в здании, оно словно давило всей массой. — Погода там хорошая. Кстати, а кого ждать-то?
— Черный GelДndewagen, — Петр Николаевич слил остатки моей крови в длинную и узкую, словно спичка пробирку, поставил в холодильник, на стенд. — Будь или на улице, или в комнате отдыха.
— А он что, будет меня… обеспечивать до…
— Именно, — улыбнулся моей наивности Петр Николаевич. Махнул рукой, показывая, что надо покидать комнату.
В коридоре Петр Николаевич отправился направо, куда-то вглубь здания. Я постоял, размышляя, что лучше: спуститься на улицу или присесть на удобный диванчик. Остановился на комнате отдыха. Во дворе, насколько успел заметить, присесть негде. А ждать стоя не хотелось. Пошел вслед за Петром Николаевичем, в поисках желтой двери. Нашлась она довольно быстро. Секунд через десять. Петр Николаевич, к тому времени растворился в сумраке коридора.
В комнате отдыха стоял спертый воздух. Жалюзи опущены. Я их поднял и огляделся. Вряд ли эта комната пользовалась популярностью. На большом плазменном телевизоре слой пыли толщиной с палец. Пульт валялся на кожаном диване покинутый и забытый. В углу стоял кулер, в бутылке немного воды. И ни одного стакана, хоть в ладошки набирай. Плюхнулся на мягкий диван. За утро устал так, будто кирпичи разгружал. В ногах появилась приятная истома, глаза непроизвольно закрылись. Захотелось лечь и забыть обо всем. О машине, которая должна за мной приехать, о Петре Николаевиче, о невероятной пересадке мозга…
Стоп! Открыл глаза и полез в карман за телефоном. Вот именно: «Пересадка мозга». Что по этому поводу думает интернет?
Google выдал множество сайтов. Зашел на первый по списку. Большая страница с обилием текста. Такие с телефона читать неудобно, но я пробежал глазами мнения каких-то ученых. Все сходились в том, что это невозможно, некоторые предполагали, что вместе с головным мозгом придется пересаживать и костный мозг, третьи упирали, что придется и спинной мозг пересаживать. А какой-то русский ученый предложил почитать «Голову профессора Доуэля». Остальные сайты выдавали более скудную информацию, но все сходились на мнений, что пересадка мозга, как минимум, невозможна технически, слишком сложный орган для современной медицины. К тому же до конца не изученный.
Открыл около двадцати сайтов в надежде найти хоть что-нибудь. Везде получал ответ — невозможно. Решив не сдаваться, воспользовался яндексом. Та же информация. Глаза болели от крохотного экрана, голова разрывалась от противоречивых сведений. А вообще вся ситуация походила на то, что меня решили похитить. В груди неприятно заныло. Много раз слышал о том, что в Москве похищают людей, а после используют как рабов в южных регионах. И стать одним из таких рабов не хотелось. А кто им нужен? Правильно. Молодые и здоровые парни, способные вкалывать как лошади. Медленно спрятал телефон, прикидывая как выбраться отсюда. То, что нет денег — ерунда. Родителям позвоню — вышлют. Пусть немного, перловку буду жевать. Лучше, чем жевать ту же перловку работая по восемнадцать часов в сутки. Поднялся с дивана, когда дверь открылась, и в комнату вошел Петр Николаевич.
