И один только сорох склоняется над ней — этот кареглазый, особенно страшный, который движется так быстро и ловко, что от каждого движения его на периферии зрения Тэна вздргивает; тот, с кем она то ли дружит, то ли играет в кошки-мышки последние несколько недель, и кто из них кого исследует — вот вопрос…
«Ох господи!»
Тэна проснулась резко, одним толчком, как будто сон вышвырнул ее из себя, и уставилась в потолок.
Сердце колотилось. Она глубоко вздохнула и выдохнула, пытаясь убедить себя, что сорох, с которым она общается, добродушен — ну, насколько среди сорохов возможны добродушные. Даже удивительно. Впрочем, когда-то она писала работу на эту тему: психика нуждается в противовесах. Солдаты и сотрудники вооруженных сил цивилизованных рас тоже в быту отличаются иногда подчеркнуто мягким поведением в отношении тех, кого полагают неопасными.
А уж Тэна ему не опасна. Нет-нет-нет.
Да и сама она его не боялась — при свете дня. При свете дня в ней даже нарастал какой-то азарт, когда она думала о Тиме Крюкове. Какой объект! Если бы еще как-то найти время и общаться с ним почаще… Но это сложно: у Тэны и так не было времени даже на отдых.
Обычно по утрам первого выходного дня Тэна с полчаса валялась в постели, предаваясь мыслям о грядущем дне. Но после кошмара охоты не было. Погода выдалась мрачная, это она чувствовала уже по тому, как пах воздух, просочившийся в узкую форточку. Еще — это Кира тут ходит, хлопает крыльями, или ветер свистит, сдувая снег с окрестных крыш?
В прежние времена в первый выходной она всегда вставала пораньше, выжимала себе горячий сок, ела приготовленный Тэной завтрак и мчалась в город на поиски приключений — что-то всегда находилось. Сейчас ей хотелось только забраться поглубже под одеяла и покрепче заснуть.
Она все-таки вымоталась.
Три десятидневки работы на сорохов — и она уже…
Нет, сам по себе двадцатичасовой[3] рабочий день еще можно было бы стерпеть, хотя это дикость. Тэна на месте муниципалитета, пожалуй, заставила бы сорохов уважать нормы трудового законодательства, а не придумывать собственные. По-настоящему утомляло то, что работа на сорохов не была Тэниным единственным и даже главным занятием. Из чего закономерно следовало, что отдохнуть в промежутках ей тоже не удавалось.
А хуже всего было то, что у Тэны решительно не хватало материала.
Ведь на работе приходилось работать, а не изучать сорохов — хотя именно к изучению сорохов она и стремилась в первую очередь. Но обязанностей было просто слишком много. Еще и этот фестиваль, который они придумали… Посольство на самой окраине, ведь придется мотаться из него в центр и обратно по десять раз на дню…
Ну ладно, терпи, сама вызвалась, никто силой не тащил.
Вздохнув, Тэна откинула покрывало и села. Кира тут же кинулась к ней, курлыкая, устроила голову на груди, чтобы Тэна погладила ее между перьями. Простые мысли нэли купались в золотистой дымке неосознанности: радость, что Тэна проснулась, смутные опасения, что ветер может проломить стены их дома («Этого не случится, глупая!» — вслух проговорила Тэна), недовольство тем, что Тэна вечером вновь разбросала свою одежду, а ей, Кире, собирать, и в то же время радость, что она смогла вот так Тэне помочь…
— Птичка моя, — пробормотала Тэна с нежностью. — Когда уж вы обретете полноценный разум наконец-то… Ведь все же для этого есть, а? Ну ладно, ладно, это я не в укор, пойдем завтракать.
Кира всегда готовила ей салат по утрам: как многие нэли, она радовалась возможности доставить своей подруге удовольствие. Но клюв, вполне пригодный раздирать на части растительные волокна, мало подходил для того, чтобы орудовать соковыжималкой, а покупать дорогие причудливые комбайны с кучей кнопок ни Тэна, ни Мина не желали.
«И не в цене даже дело, лапочка, — добавляла тетя Мина, многозначительно глядя на Тэну, — а в том, что в мое время люди привыкли заботиться об окружающей среде и не покупали механизмов, без которых могут обойтись».
Тэне же было просто недосуг заниматься хозяйственным обустройством.
Итак, с помощью простейшей «мельницы» она выдавила сок кармаринов в железный кувшинчик и поставила его на плиту погреться, затем достала Кирины зерна, отделила половину приготовленного салата, смешала с зернами и предложила птице. Это еще один старый обычай, теплый и домашний: человек кормит нэли, нэли кормит человека. Жалко, что у них с Кирой редко оставалось на него время.
Они уже заканчивали завтрак, когда появилась тетя Мина в халате и начала жарить мингрельи оладьи, огромные, как мечта. Тетя Мина могла их съесть на завтрак штук десять. Она предложила их Тэне, как всегда, и Тэна, как всегда, из вежливости взяла половину одного, в ответ предложив тете Мине свой салат и сок, который к тому времени уже закипел до бульканья и сделался освежающе-зеленым, распространяя по всей кухне запах пропитанных солнцем летних трав. Тетя Мина налила себе сока, но про салат, как всегда, добродушно заметила, что переходить на птичью диету не намеревается.
Обычное, приятное, знакомое утро. Только Тэна упрямо ощущала неудовольствие. Что-то было не так. Ни обжигающий сок, ни сладковато-соленые оладьи, которые ей доставались только по выходным, не радовали. Неужели из-за кошмара?
Да, из-за кошмара. Тэна чувствовала, что не она изучает сорохов, а они изучают ее. Она слишком задергана, чтобы уделять им время, и это может сказаться на Проекте. А нельзя позволить чему-либо сказаться на Проекте.
— Тэна, деточка, я хотела с тобой серьезно поговорить, — вдруг вырвала ее из рассуждений тетя Мина.
— Да? — Тэна подняла глаза от кружки.
— Ты знаешь, как мне нравится с тобой жить, — вздохнула тетя Мина, — право слово, за эти три года ни разу не пожалела. Но что-то тебя последнее время совсем не видно дома. Приходишь ты поздно по вечерам, по выходным все куда-то ездишь или сидишь над своими графиками и таблицами… Ладно бы ты шумела, но ты ведь делаешь все это совершенно тихо!
— Ох, прости, — Тине сделалось неловко. — Я как-то не подумала…
— Я ведь потому и подыскивала себе квартиру вместе с молодым кем-то, — продолжила тетя Мина. — Думала, будешь друзей водить или там женихов, развлечения устраивать, музыку включать, не спать до утра… что там вам положено делать… Или, еще лучше, мужа заведешь, детишек. Шум, гам, суета! А так — почти что как… одна в квартире.
— Ну ладно уж, одна! — это Тэну слегка задело за живое. — Тетя Мина, я же не совсем бессовестная, оставлять тебя надолго дома одну.
— Да я не в обиду! — торопливо поправилась та. — Я только к тому, что как-то…
