— Ладно, не бойся, подходи, не буду я ругаться. Дверь хорошо закрыла? — Спросила Джейн миролюбиво.
— Дя.
— Ну, раз, дя, садись рядом, буду учить тебя ловить рыбу.
Анна села и застучала ногами по пластиковому ящику, наблюдая, как мать крутит леску вокруг катушки.
— Мам, а рыбки голодные? — спросила Анна.
— Не думаю. У них вся еда в воде находится.
— Ммм, понятно. А я хотела накормить их, чтобы они сюда приплывали.
— Эй, откуда такие умные мысли, в такой юной голове, а? — Джейн подумала, что если кормить рыбу в одном месте, то она станет сюда приплывать. Удивительно, что до этого вперед догадалась ее дочь. — Хотя и так ясно, гены.
На следующую рыбалку, Джейн нашинковала лягушек, немного рыбы и устроила небольшой пир. Вначале, подкормка целый час плавала без всякого намека, что ее кто-то заметил. Потом появилась одна рыба, которая осторожно хватала кусочки и надолго исчезала в воде. Потом появились еще, а потом вода закипела от желающих поесть на халяву. Джейн бросила блесну в воду, подождала пару секунд и принялась сматывать леску. Та сразу натянулась и катушка чуть не вылетела у нее из рук. По ощущениям, рыба вцепилась в крючок немаленькая. В лунке показалась губастая физиономия рыбы. Джейн без рывков вытянула ее и бросила на снег. Рыба, весом, по виду, не меньше трех килограмм, билась на снегу. Джейн снова забросила леску. Ей не пришлось ждать ни секунды. Крючок тут же схватила рыба и потянула леску за собой.
Рыбалка удалась. Джейн остановилась, когда у нее лежало в один ряд шесть крупных рыбин. Суммарно, они весили под двадцать килограмм. Им с Анной этого должно хватить на целый месяц. Теперь можно было немного полениться, и заняться дровами. Как показала жизнь, хорошая рыбалка была не зря. Вскоре на улице так замело, что недели две нельзя было выйти из пещеры. Снег намело у входа высотой метров пять. Джейн не представляла себе, как она осилит пробить в нем проход.
Для Анны любая погода была в радость. Ей нравилось, что на улице метет, а потом она стала использовать большой сугроб на входе, тянущийся почти до их домика, как горку. Она сама забиралась на нее и скатывалась вниз на резиновом коврике, который мать вытащила из их фургона. Джейн привязала к коврику веревочку, чтобы Анне было удобнее управляться с ним. Анна не знала усталости. Когда она приходила домой, снег у нее был повсюду. Он забивался ей под одежду, в штаны, повисал сосульками на волосах. Но девочка не чувствовала холода. Она была разгоряченной и довольной.
Накануне рождества, Джейн, тайком от дочери сшила красный носок. Ночью она положила в него последнюю баночку консервированных ананасов и повесила над кроватью Анны. Когда дочь проснулась, ее удивлению и радости не было предела. Джейн рассказала ей о Санта Клаусе. Анна, как и все дети ее возраста, тут же кинулась искать на снегу следы его присутствия. Днем, Джейн и Анна украсили сломанную сосну ледяными фигурками. Мать напела дочери несколько рождественских песен. Этот день у них прошел очень хорошо. В душе маленькой девочки он оставил отпечаток, вспоминая о котором душа наполняется теплой волной пережитых когда-то очень приятных и светлых моментов.
В гроте, похожем на оазис прошлого мира, Джейн и Анна прожили три года. Прожить там можно было и больше. Запасы еды и материалов позволяли прокормить и просодержать двух женщин всю их жизнь. Но один разговор с дочерью навел Джейн на мысль, что сделать так будет крайне неверно. Вместе им хорошо, но когда Джейн умрет, Анна останется одна. О такой судьбе дочери она и не мечтала. И мысленно консультируясь с Игорем, она понимала, что тот был бы против того, чтобы его дочь жила одна.
Джейн, время от времени, рассказывала про отца Анне. Она хотела, чтобы дочь знала о нем.
— Мам, а у меня будет муж? — В лоб спросила дочь.
Несмотря на очевидность вопроса, Джейн не знала, что ответить. Она гнала от себя мысли о будущем, а тут ее прямо спросили. Джейн не могла взять и сказать «нет». Это значило убить какие-то чувства и надежды в ребенке. Сказать «да», значило, что им рано или поздно придется покинуть это райское место и отправится на поиски людей. Это было настолько рискованным, что с большой вероятностью могло окончиться смертью.
— Знаешь, Анна, раньше людей было много, и найти себе пару было гораздо проще. Когда мир разрушил ураган, людей осталось мало. Я очень хочу, чтобы у тебя тоже был муж, и такие славные детишки, похожие на тебя. Когда ты подрастешь, мы с тобой отправимся далеко-далеко, и там, обязательно встретим хорошего человека, который станет твоим мужем.
— Хорошо. — Согласилась дочь.
Джейн выкрутилась, но в душе у нее остались сильные терзания, итогом которых стала подготовка к очередному плаванию. Джейн решила, что один месяц за лето, они могут выделить на то, чтобы сплавать на север. Она помнила, что российские матросы собирались основать базу, где-то на севере. Может быть, они найдут их, или тех, кто так же, как и они, ищет людей.
Обещания, данные самому себе, Егор не спешил исполнять. Круговорот дел не давал ему времени на подготовку к большому путешествию. Да и опасался он его. Одно дело сплавать на плоту на двести километров от дома и другое дело, отправиться за тысячи километров с неизвестным результатом. Егор понимал, что рано или поздно, им все равно придется уезжать, но он старался получить какой-нибудь знак, который явно указал бы ему, что пора.
И такой знак ему дали. Спустя год, после похорон военного Терехина, Катюшка подцепила какую-то заразу. Вначале, она просто жаловалась на слабость и сонливость. Но Егор с Тамарой посчитали, что дело здесь в гормональном перестроении организма дочери. Девочка превращалась в девушку. Но слабость не проходила, появился кашель.
Кате скормили все антибиотики, что были в запасе семьи. Егор с Матвеем сгоняли к Верблюду и привезли оттуда кучу всяких трав, из которых делали отвары. Все было напрасно. Катя таяла на глазах. Однажды, Тамара застала Катю читающей журнал, найденный отцом в одной из своих вылазок. То ли тень легла так на лицо девочке, то ли все так и было на самом деле, но только Тамара разглядела, как заострилось лицо дочери, как побледнела ее кожа, как трясутся пальчики, перелистывающие страницу. Тамара впервые представила, что ее дочери скоро может не стать.
Она закрыла рот ладонью, чтобы из нее не вырвался плач, и бросилась к мужу.
— Егор, я больше не могу, Катю надо везти к тому поселению. Нам всем надо уезжать, иначе Катя… — Она собрала волю в кулак, — умрет.
Егор обнял жену. Он тоже созрел до этого решения. В нем еще жила надежда, что какое-то чудо поможет им вылечить дочь, но сейчас он явственно понял, что ждать больше не имеет смысла.
