такой вопрос он ни за что не откроет.
Но, с другой стороны, если скрыть обнаруженную информацию, это может повлечь еще более серьезные последствия, как только кому-нибудь еще станет известно, что он, Леттке, знал обо всем, но ничего не сказал. Тогда его отдадут под суд, за измену или что-то подобное, юристы найдут эффектно звучащее слово и, скорее всего, даже упекут в тюрьму, а уж в тюрьму он точно никак не хотел попадать.
Но третьего варианта не было. Или, по крайней мере, он его не видел. Но на что бы он ни решился, это в любом случае подвергнет его опасности.
В довершение всех неприятностей продолжилась его ссора с матерью, по-прежнему из-за дурацкого концерта.
– Пойми, пожалуйста, – в какой-то момент прикрикнул он на нее, – я не пойду на этот концерт.
– Тогда хотя бы купи мне билет, – потребовала она наконец тем жалобным тоном в голосе, действующим на него так, словно кто-то пилил алмазной проволокой у основания черепа. – Это нужно сделать по телефону, а я не знаю как. И вообще, не понимаю, почему нельзя просто пойти в билетную кассу и купить билет на концерт, как раньше.
– Потому что так намного проще, – пробурчал Ойген Леттке, выполняя процедуру, с которой она и сама бы справилась, если б только попробовала: набрал номер, указанный в объявлении, ввел количество билетов и подтвердил оплату указанной суммы, абсолютно так же, как при обычных покупках. Готово.
– А билет? – причитала она. – Как мне теперь его получить?
– Никак! – Он закатил глаза. – Просто показываешь телефон, к нему подносят считыватель и узнаю́т, что ты заплатила и можешь войти.
Она скептически посмотрела на свой теперь уже изрядно потрепанный «Фотель».
– И так сработает?
– Так уже давно работает. Когда мы ходили в кино, на тот фильм с Рюманом, который ты хотела посмотреть – как он назывался? «По одежке встречают»? Тогда мы так же делали, не помнишь? А сколько времени уже прошло?
– Очень много, – проворчала она. – У меня такое чувство, ты стыдишься собственной матери.
Именно в этот момент Ойген Леттке убедился, что его голова разорвется, если он останется здесь еще хоть на мгновение. Он встал, схватил шляпу и пальто.
– Куда ты идешь? – поинтересовалась мать.
– На улицу. Подышать воздухом. Поешь без меня, не знаю, когда вернусь, и у меня все равно нет аппетита. – И быстро ушел, не дожидаясь ее, безусловно, невыносимого ответа.
Хорошо идти пешком, пусть даже погода довольно неприятная. Ему нужно было как-то снять напряжение, которое не отпускало его, сделать что-нибудь, чтоб хотя бы ненадолго прервать ход мыслей. Удержать их. Но это легче сказать, чем сделать.
Ноги сами несли его в центр города, к вокзалу, и, повинуясь импульсу, он купил билет до Эрфурта. Для начала нужно убраться подальше от Веймара. Во время поездки он думал о женщинах, которых уже выследил в Эрфурте и подчинил своей воле; стоит ли наведаться еще раз к одной из них? Это противоречило договоренности, поэтому он отбросил эту идею, но как же глупо, что в последнее время он не занимался поисками новых женщин. Запас изобличающего материала, когда-то изрядно объемный, уже довольно давно иссяк.
К тому же охота требовала тщательной подготовки и внутренней собранности – и того и другого ему не хватало в нынешнем состоянии.
Что ж, пожалуй, достаточно будет просто прогуляться по городу, чтобы изменить ход мыслей. В Эрфурте есть достопримечательности, которые он до сих пор игнорировал – мост Лавочников, площадь Ангер, кафедральный собор…
Кафедральный собор. Мысль зайти в церковь немного подняла ему настроение.
Когда он прибыл в Эрфурт, был полдень, и, когда вышел на вокзальную площадь, до его носа донеслись ароматы еды, внезапно пробудившие в нем сильный голод. Хороший знак, подумал он, потому что практически всю неделю страдал от потери аппетита и в основном ел только потому, что наступало положенное время и рассудок требовал питания для тела. Снова ощутить настоящее физическое желание, пусть даже это и относится только к еде, означало сделать шаг в правильном направлении.
Он последовал за ароматами и добрался до ресторана, который не производил плохого впечатления, хотя в выставленном меню многие блюда были вычеркнуты: война, ясное дело. Но, несомненно, оставалась же и другая еда, запах которой его привлек, поэтому он вошел и сел за пустой столик.
Заказал жаркое из маринованного мяса с тюрингенскими клецками и краснокочанной капустой, а еще пиво. Он предпочел не знать, из мяса какого животного на самом деле было приготовлено жаркое, клецки могли бы быть и побольше, а краснокочанная капуста одеревенела, но он ел с большим аппетитом, да и на пиво, в конце концов, грех было жаловаться.
За соседним столиком сидели две женщины, одна постарше, другая помладше и попышнее, и беседовали. Перед ними на столе стояло только два стакана с минеральной водой, и, судя по взглядам хозяина, это ему совсем не нравилось; но в ресторане с посещаемостью было не очень, и поэтому он не возмущался.
Через некоторое время женщина постарше попрощалась, по-видимому, ей пора было садиться на поезд, и та, что помладше, улыбнулась Леттке, пожелала ему приятного аппетита, а когда он поблагодарил ее, поинтересовалась, понравилось ли ему жаркое.
Леттке замешкался, затем наклонился к ней и тихо произнес:
– Съесть можно, но я боюсь, оно было из кошки.
Она звонко рассмеялась.
– Главное, что вкусно, не правда ли?
У нее было лицо в форме сердца и пухлые губы, а ее платье довольно неплохо облегало фигуру, но в ее взгляде читалось нечто похожее на глубокий голод, и, возможно, именно он навел Леттке на мысль спросить:
– Могу ли я пригласить вас на кусочек кошатины? Клецки, кстати, хороши, хоть и мелкие.
Кокетливый взмах ресниц.
– Тогда я не откажусь.
И пересела за его столик, он сделал заказ, и, пока ждали, она поинтересовалась, что он делает в Эрфурте; очевидно, она видела, как он выходил из вокзала, и потому знала, что он не местный. Посмотреть город, ответил он, а тут принесли еду, и она предложила ему после показать, где в Эрфурте красивее всего.
– Хорошо, – сказал Леттке, наблюдая, как она ест с очевидным наслаждением, и гадая, приведет ли это к тому, на что было похоже. Она, вероятно, не профессионалка, раз позволяет расплатиться с собой жарким из маринованного мяса; с другой стороны, у такого вида сделки было свое преимущество – она останется незамеченной в платежных данных Рейхсбанка.
А собственно, почему бы и нет? Это поможет ему снять напряжение, хотя бы ненадолго изменит ход его мыслей, говорил он себе, да и к тому же она вовсе недурна собой. В завершение он заказал им по чашечке кофе, затем они ушли.
– Я живу совсем недалеко отсюда, – прошептала она, взяв его за руку.
– Ага, – ответил
