– Ты не дослушала меня, Эйорика. Сядь, – усадил силой. – Посмотри на меня?
– Почему это право не проявится в ненависти?! Лучше бы ненавидели!
– Успокойся и послушай, девочка.
Эя с трудом взяла себя в руки и чуть заметно кивнула: я готова слушать дальше.
– Ты не сможешь возбудить ненависть. Право проявляется в тебе односторонне – ты несешь любовь. А сейчас будь особо внимательна и не спеши переживать – вдумайся. Право Ламарха очень ценно, это не груз, это не угроза окружающим, наоборот. Посмотри на меня – я видел проявление права раз пять за это время, но я не влюблен в тебя, хотя искренне расположен. Ты воздействуешь на те сердца, что закрыты для любви, на те души, что ввиду тех ими иных обстоятельств хотят любить, но боятся. Тебе дано право чуда, девочка, право искренне и истинно любить. Истинная любовь не может проявляться только по отношению к одному, конкретному человеку, она слишком сильна, глубока и широка, ей станет тесно и она окончательно сорвет корку черствости с сердца, заставит полюбить весь мир, поменять личность. Тем кто не закрыл себя для любви твое право не страшно, оно лишь обогреет их и они будут смеяться, когда засмеешься ты. Они открыты, они и так любят. Теперь представь человека, которого жизнь обозлила, в силу каких-то обстоятельств превратила его сердце в лед, высушила душу. Твое право вскроет и растопит льдинки, вернет такому человеку самого себя. Ты видела детей? Они любят не задумываясь, каждый, любят маму и папу, любят братиков и жука на травинке, любят молоко и ложку, которой едят. Эта любовь объединяет их с миром вообще, он чувствуют как он прекрасен и знают что они часть его. И каждая другая его часть тоже становится их частью. В детстве это дано каждому, но по мере того, как человек растет, он может получать много "ударов", и закрывается. Любовь не гаснет в нем, просто закрывается броней холода, лжи, ненависти все больше и больше. И вот он забывает про нее и сеет то, что чувствует сам – холод, горечь, неверие, страдание, обиды. Только великое право Ламархов могло остановить эту цепь и вернуть человеку его забытое, открыть те стены и дверцы, что он возвел вокруг пламени любви в себе. Да, его ждут ломки, страдания, но не от любви – от тех отгорающих завес, которыми он отгородился. Не любовь будет жечь его – привычка жить без нее, не нежность и тепло – долгие годы их отсутствия. Он будет меняться и только это будет его мучить – привычка жить просто и понятно, которая отмирает. Жить в ненависти проще, менее страшно для себя, а что для других – не думают.
Право Ламархов – великое право, девочка. Ты никого ничего не заставляешь, пойми это. Право предков в тебе всего лишь возвращает человеку то, с чем он пришел сюда. Оно не насилует – награждает. Раскрывает всю полноту личности и мира, в котором она проявлена.
Эрика смотрела на детта, соображая. В голове еще был сумбур, но пришло и успокоение.
– То есть, я не заставляю любить, а даю возможность?
– Да, Эйорика. Ты ничего не даешь и не забираешь – ты открываешь то, что уже есть.
Девушка потерла лоб, пытаясь уложить полученные знания. Подумалось о Самере, Радише – они взаимно тепло относились друг к другу, но не любили ее как Вейнер или Эрлан. Потому что они и не пытались не любить? Это чувство им знакомо, близко, всегда с ними и всегда они открыты для себя, мира.
А Вейнер – нет?
А Эрлан?
Привычный мир для этих мальчиков сильно изменился, он стал непонятным и жестоким, они вынуждены были выживать и, закрывались все больше. Возможно Эрлан, храня память о светлых днях, помнил что такое любовь и готов был любить, а Вейнеру стерли воспоминания и он не мог ориентироваться по маячкам теплых чувств. Возможно, ему пришлось по-новому составлять мнение о простейшем, но основном – любви и ненависти. И он составил, поддавшись на стереотипы того мира, органично вписал себя в него, и жил зажатым, стараясь ничего не давать не потому что черствый или жадный, потому что скопировал модель поведения, оптимальную для той его жизни.
– Я должна убедиться, – протянула и очнулась, сообразила, что перед ней учитель.
– Убедиться в чем?
– Извините, это я себе. Я могу идти?
– Да, сегодня занятий больше не будет. Ты получила много информации, тебе нужно ее обдумать и принять. На сегодня это будет главным уроком.
– Спасибо, – искренне поблагодарила детта и вышла.
Она искала Вейнера и нашла без труда. Он был, как и все у лектория на верхней площадке башни.
Радиш с блаженной физиономией сидел меж зубцами ограждения и смотрел на купол аудитории, поблескивающий в свете двух солнц. Самер увлеченно пел Лале "серенаду", не спуская взгляда с девушки. И только Вейнер хмуро смотрел на окрестности с высоты, подпирая грань зубца.
Эрика подошла и села прямо перед ним. Обхватила края зубцов и качнулась вниз – Вейнер тут же схватил обеими руками. Перепугался, позеленел весь.
– Одурела совсем?!! – рявкнул, и пришел в себя от собственного крика. – Извини, – протянул уже тише.
Это мгновение выбило его из реальности. Всего миг, когда Эрика была на краю, а словно век в смертельной опасности.
– Никогда так не делай, – бросил глухо, отводя ее еще дальше.
– Хорошо, извини. Но ты же видел, что я шучу.
– Тупая шутка!
– Так и будешь сердиться? Жаль. А я хотела пригласить тебя на свидание.
Вейнер подумал, что ослышался – уставился пытливо и недоверчиво.
– Когда, куда? – спросил осторожно. Хитринка в глазах Эрики вызывала опасение розыгрыша и вселяла надежду одновременно.
– Сейчас. А куда – не знаю, – задумалась. Вейнеру это не понравилось – повышало шанс, что свидания не будет вовсе.
Он просто подхватил ее за талию и потащил вниз, уверенно заявив:
– Я знаю.
А сам лихорадочно соображал: к себе в комнату? Тоже мне, романтическая обстановка. Да и не удержится и тем лишит второго свидания, того позитивного сдвига, что намечается меж ним и Эрикой.
К фонтану? Тьма народа. Ну, не тьма, но с десяток изначальных и пяток стражей как пить дать будут ошиваться рядом.
Нет, как все-таки хреново, что здесь нет хороших "кабаков" или гостиниц!
А может на природу? У второго выхода из города, как раз недалеко, возле речки, есть небольшая поляна и вся в цветочках каких-то.
Цветы, зелень, вода и отсутствие посторонних глаз и ушей, но при этом не замкнутое пространство, и Эрик не подумает, что он только и хочет, что уложить ее в постель. C другой стороны, если не будет против…
Вейнера на пару секунд повело, ладони вспотели.
Еще бы плед, фруктов и вина…
Качнул головой – о чем думает?
– Знаешь, о чем я тут подумала? Совсем ничего о тебе не знаю. Расскажи о себе?
