создают основополагающие средства к существованию для всех нас, – если мы содержим вас, позволяем вам в своих лабораториях постигать тайны природы, то мы делаем это только потому, что нам нужны ваши умственные усилия. Но когда я здесь слышу такое, задаюсь вопросом: а известно ли это вам? Ведь как вам помогут ваши знания, если в ближайшее время американцы сбросят вам на голову бомбу, которая сровняет с землей вас и целый город? – Гитлер провел кончиками пальцев по лбу, чтобы откинуть упавшую от волнения прядь волос: жест, который все видели много раз. – Я жду от вас предупреждений, если у наших врагов появятся технические возможности, которые могут нам угрожать. И я считаю прямо-таки вашим долгом сообщить руководству Рейха о технических возможностях, способных принести пользу нашему народу.
Теперь Карл Фридрих фон Вайцзеккер выпрямился и заявил:
– Мы, безусловно, рассматривали возможность взять за основу расщепление ядра атома при создании взрывчатых веществ. В декабре 1939 года коллега Гейзенберг направил в Управление вооружений сухопутных сил соответствующее письмо, в котором описал основные возможности.
– Краеугольным камнем проблематики является вопрос обогащения урана-235, – добавил Гейзенберг. – Для создания бомбы потребовался бы уран-235 в настолько высокой концентрации – это нам показалось недостижимым и, откровенно говоря, до сих пор выглядит нереалистичным. В этом пункте я не могу отследить соображения американцев. Для одной добычи урана потребовались бы такие колоссальные усилия с точки зрения материалов и персонала, что соответствующие требования казались нам недопустимыми для рейха.
– Откуда вам знать, что допустимо для рейха, а что нет? – гневно прервал его Гитлер. – Моя задача – решать такие вещи, а не ваша!
Он оттолкнулся от кресла и начал шагать вокруг гарнитура мягкой мебели с сидящими на нем оцепеневшими физиками.
– Проще говоря, ваш отказ задуматься о военном потенциале, скрытом в уране, граничит с предательством. Вам же должно быть ясно, что вы, как ученые, специализирующиеся на своем предмете, не в состоянии уловить обширный политический, социальный и экономический контекст! В таком случае вас приведет в недоумение одна вещь, одно простое обстоятельство – тот факт, что именно немец сделал решающее открытие, а именно профессор Отто Ган, сидящий здесь среди вас. Вы задумывались, что случится, если впоследствии враги немецкого народа соберут плоды, выросшие на нашем дереве? Или вы считаете, это – чистое совпадение? Только слепой дурак может так думать; тот, кто не понимает, что любое открытие, большое оно или маленькое, является результатом длительного культурного и научного развития – развития, в котором немецкий народ всегда играл ведущую роль, а поэтому можно со всей справедливостью сказать, что открытие профессора Гана было открытием, в которое внес свой вклад весь немецкий народ, а потому принадлежит и ему!
Он приблизился к Леттке, обходя кругами, словно тигр, сидящих, остановился наискось позади него и продолжил:
– Вы не поверите, но здесь действует провидение. Не утруждайтесь – я еще ни разу не встречал ни одного ученого, который бы в это поверил, но меня это не беспокоит, потому что я это знаю с абсолютной уверенностью. И такое же провидение направило сюда этого молодого человека, чтобы раскрыть нам смертоносные планы американцев.
Леттке увидел, как физики действительно обменялись взглядами, в которых читались неловкость и скептицизм.
Гитлер сделал шаг вперед, оказавшись почти в центре круга, и сказал, держа руку у пояса, резким тоном, давая понять, что не потерпит возражений:
– Я созвал вас, чтобы дать вам следующее поручение: предоставьте мне, предоставьте германскому вермахту атомную бомбу – и предоставьте нам, что самое главное, бомбу раньше, чем она появится у американцев. В противном случае – храни нас Господь.
Несколько более мягким голосом продолжил:
– Я поручил Управлению вооружений сухопутных сил предоставить вам все необходимые средства. Разумеется, весь проект, который я хочу назвать Молотом Тора, с данного момента подлежит самой строгой секретности.
Ученые, похоже, одновременно тяжело вздохнули. Тогда Гейзенберг осмелился возразить:
– Проблема в том, что из-за войны и эмбарго не все, что для этого необходимо, доступно. Например, нам понадобится тяжелая вода, оксид дейтерия в больших количествах, но пока только…
– В Норвегии, как меня заверили, тяжелая вода имеется в достаточном количестве, – коротко сообщил Гитлер.
– Эх.
– В вашей реакции я слышу внутреннее сопротивление, – заметил Гитлер. – Вам лучше, чтобы мы выиграли войну самостоятельно, не побеспокоив вас. Вы бы предпочли не пачкать руки. Но вы должны, я требую это от вас, и внутреннее сопротивление я не могу и не буду терпеть. Более того, требую, чтобы вы от всей души, изо всех сил посвятили себя этому проекту. Те из вас, кто сочтет себя неспособным, проведут следующие годы в лагере для врагов нашего государства, будут спать вместе с цыганами, преступниками и гомосексуалистами и чистить им сортиры!
Группа физиков сидела в оцепенении, широко раскрыв глаза, потрясенная неприкрытой угрозой.
– Я вижу по вам, что вы считаете это слишком жестоким, – продолжал Гитлер, медленно обходя вокруг кофейного столика, чтобы заглянуть в лицо каждому из них. – Но я должен быть таким жестоким, потому что только беспощадная жестокость и безоговорочная воля к победе приведут нас к цели. Так что помните следующее: мы вынуждены воевать не только против братского английского народа, но и против Соединенных Штатов Америки, против страны, которая полностью находится в тисках еврейского мирового капитала. Неважно, президент Рузвельт или нет, он в любом случае является марионеткой фактических закулисных правителей, которые хотят падения Германии и без колебаний сожгут половину Европы, если это послужит их целям! Вот почему речь идет не только о наличии этой бомбы, но и о том, чтобы заполучить ее раньше наших врагов. Только тогда мы сможем не допустить, чтобы вся наша прекрасная планета вспыхнула! Отдавая вам этот приказ, я также возлагаю на вас ответственность за то, чтобы миллионы немецких женщин и детей не погибли в руинах немецких городов, – помните об этом все время!
Неловкое молчание.
– А теперь, – добавил Гитлер, – я хочу услышать от каждого из вас, принимаете ли вы на себя эту ответственность. Я хочу, чтобы все услышали, как вы скажете: «Да, мой фюрер, я создам для вас атомную бомбу».
Он шагнул к Гейзенбергу, который, казалось, дрожал от его взгляда.
– Да, мой фюрер, – с трудом выдавил он из себя. – Я создам для вас атомную бомбу.
– Да, мой фюрер, – произнес сидящий рядом с ним фон Вайцзеккер. – Я создам для вас атомную бомбу.
Каждый из них произнес, все до единого.
– Хорошо, – сказал Гитлер. – Значит, мы договорились. Однажды вы вспомните этот час и поймете, что это был исторический момент – момент, который направил судьбы мира по новому пути. И что вы приняли в этом участие.
* * *
Ойген Леттке чувствовал себя совершенно разбитым, когда покидал рейхсканцелярию вслед
