– Итак, – подытожил Мак-Реди, – тварь вроде бы мертва. И никто, кроме Коннанта, больше не попадает под подозрение. А договоренность все время быть на виду друг у друга – всего лишь мера предосторожности.
– Видимо, так! – Баркли вздохнул. – Докладываем Гэрри и ложимся спать. – Он вздохнул еще раз. – Я все время считал, что у меня нет возможности уединиться. Но теперь, после этой договоренности...
Душа Коннанта, смотревшего на биологический материал, была переполнена ожиданием приговора. Маленькая стеклянная пробирка, наполовину наполненная желтоватой сывороткой, которую доктор Коппер приготовил из крови пса, – жизнь или смерть?..
Ждать оставалось недолго. К содержимому пробирки добавили кровь Коннанта и серу, осторожно взболтали, затем опустили в термостат с теплой водой. Термометр показал температуру, чуть слышно щелкнуло реле, и загорелась сигнальная лампочка. Все смотрели на нее затаив дыхание. Вскоре лампочка погасла. Коппер вытащил пробирку из термостата. В желтоватой жидкости плавали маленькие белые хлопья.
– Бо-о-оже! – Коннант тяжело плюхнулся на койку и разрыдался как ребенок. – Шесть дней...
Шесть дней в ожидании, не соврет ли этот чертов тест!
Гэрри тихо подошел к врачу и положил ему руку на плечо.
– Тест не может соврать, – сказал Коппер. – Кровь среагировала на серу.
– Он человек! – выдохнул Норрис – А эта тварь мертва!
– Он человек, – эхом отозвался Коппер. – И эта тварь мертва.
Киннер вскочил со стула и разразился истерическим смехом. Мак-Реди повернулся к нему и пару раз ударил по щекам. Повар расплакался, потом иновь расхохотался. И наконец сел, растирая щеки и бормоча:
– Боже! Как же мне было... Как мне было страшно... Как...
Норрис горько усмехнулся:
– Думаешь, нам страшно не было?! Думаешь, Коннант не был напуган?!
Главный корпус наполнился радостью и возрождением. Мрачные, настороженные лица расцвели веселыми и дружелюбными улыбками. Люди собрались вокруг Коннанта, хлопали его по спине. Сам Коннант беспрерывно говорил что-то неестественно громким голосом.
– Блэр! – вспомнил Беннинг, и дюжина людей рванула за лыжами.
Доктор Коппер все еще суетился над пробирками, в нервном, возбуждении проверяя, результаты. В коридоре с грохотом упали чьи-то лыжи. Подняли радостный лай собаки.
А потом Коппер замер. Мак-Реди был первым, кто заметил это: врач держал в руках две пробирки с белыми хлопьями. Затем он поднял голову, из его широко открытых глаз выкатились маленькие слезинки.
Мак-Реди почувствовал, как холодный нож страха пронзил его сердце.
– Гэрри, – хрипло позвал Коппер. – Гэрри, ради Бога, иди сюда.
Начальник экспедиции закрыл дверь в коридор и подошел. В лазарете воцарилась тишина. Шум в коридоре пролетал мимо сознания присутствующих.
– Гэрри, кровь монстра тоже вступает в реакцию, – прошептал доктор. – Так что опыт ничего не доказывает. Ничего, кроме того, что один из принимавших участие в переливании – монстр. Один из нас с тобой, Гэрри!
– Бар, позови людей, – спокойно сказал Мак-Реди.-У Блэра им пока нечего делать.
Баркли вышел в коридор. Вскоре стало тихо и там.
– Они идут, – сказал Баркли, вернувшись в лазарет. – Я не стал ничего объяснять, просто сказал, что доктор Коппер просил не ходить к Блэру.
– Мак-Реди, – вздохнул Гэрри. – С этого момента командуешь ты. Да поможет тебе Бог!
Бронзовый гигант медленно кивнул.
– Я знаю, что я не имитация, – продолжил Гэрри, – но не могу это доказать. Тест Коппера бесполезен. Но тот факт, что док сообщил нам об этой бесполезности, может служить доказательством тому, что сам док – человек. В интересах монстра было не разглашать этого.
Коппер сидел на кровати и тупо качался из стороны в сторону.
– Я и без тебя знаю, что я человек, – сказал он. – Но я также не могу привести доказательства. Один из нас должен быть монстром. Я сообщил о бесполезности теста, и это доказывает, что я человек. Но Гэрри самолично доказывает, что я человек, чего он, будучи монстром, не стал бы делать. Замкнутый круг! – Коппер вдруг завалился на ближайшую койку, взорвавшись приступом смеха. – Нет смысла выяснять, кто из нас нечеловек. Люди мы или имитации – все равно, ничего не меняется. Все мы уже перестали быть людьми. И Коннант, и Гэрри, и я – все мы!
– Мак-Реди, – мягко позвал ван Вол, – ты ведь почти имел степень доктора медицины, когда решил заняться метеорологией.
Мак-Реди открыл шкафчик, достал шприц и наполнил его из какой-то ампулы. Гэрри сидел на краю второй койки с деревянным лицом. Мак-Реди воткнул иглу в бедро Коппера, сделал инъекцию и бросил шприц в урну. Смех медленно перешел в рыдания, а затем и вовсе затих. Коппер расслабился и засопел.
Мак-Реди поправил подушку и повернулся к присутствующим. Группа, собиравшаяся к Блэру, стояла в дверях лазарета. Их лица были белее снега. У Коннанта в обеих руках торчало по зажженной сигарете. Ту, что была в правой, он курил, тупо уставясь в пол. Сигарета в левой дотлела до конца. Тупой взгляд специалиста по космическим лучам переполз с пола на нее и слегка прояснился. Окурок полетел на пол и тут же был растерт каблуком.
– Доктор Коппер кругом прав, – сказал Мак-Реди.-Я тоже знаю, что я человек, но тоже не могу этого доказать. – Он подошел к термостату. – Я повторю тест лично для себя. Каждый из вас, если захочет, может сделать то же самое.
Две минуты спустя Мак-Реди держал в руках пробирку с белыми хлопьями.
– Она реагирует на мою кровь так же. Значит, из пары Гэрри и Коппер кто-то является человеком.
– А я в этом и не сомневался, – сказал ван Вол.-Если бы они оба были нечеловеками, это бы не устроило монстра. Ведь мы бы сразу уничтожили их, если бы узнали точно. Кстати, почему, вы думаете, монстр не уничтожил нас? Это, кажется, промах с его стороны.
Мак-Реди фыркнул:
– Элементарно, Ватсон!.. Монстр заинтересован в том, чтобы иметь в наличии доступные жизненные формы. Вероятно, он не может имитировать мертвых. Он выжидает, когда наступит благоприятная возможность. Тех, кто еще остался людьми, он всего лишь держит про запас.
Киннер вздрогнул:
– А ну-ка. Мак, проверь, не монстр ли я. – Лицо его скривилось. – Боже, как я узнаю, перевоплотился ли в меня монстр или нет?
– Ты-то узнаешь, – ответил Мак-Реди.
– Но мы-то нет! – Норрис рассмеялся, и от его смеха попахивало истерикой.
Мак-Реди посмотрел на оставшуюся в пузырьке сыворотку.
