какой-то.
– …Ну и рожа…
– Думаешь, остальные испанцы лучше?
– Ещё хуже!
– Лучше марсельца может быть…
– …только марселец…
– …Мария… мы в Марселе. Это Франция.
– Значит не наваждение… Что же с нами будет… с детьми…
– Я что-нибудь придумаю. Ты мне веришь?
– Да, Элиас. Только тебе.
– Пойдёмте, сначала нужно найти ночлег. Потом решим, что делать дальше.
– …Мы колесили по городам и странам, не задерживаясь нигде больше полутора–двух лет. И это было самым большим горем для моих родителей. Мать была на грани безумия, но даже этой отрады она была лишена… Отец освоил множество профессий – от портового грузчика до скупщика краденого барахла, мама работала то прислугой, то торговкой на рынке, научилась гадать на картах не хуже любой цыганки…
– Что вас вынуждало мотаться из обживаемых мест?
– Причина проста как дважды два. Дело в том, что родители не старели, и люди начинали обращать на это внимание.
– Ну это мелочи.
– …Но самое главное – мы с Алорисией не росли, не взрослели. Мы остались в том возрасте, в котором сделали тот роковой шаг на «вершину мира», как любил говорить наш… отец… Господи…
– …Если Лариска одумается – прощу всё. Даже то, что ещё не совершила.
– …В конце двадцатых мы побывали на родине наших предков в Кастилье. Но задержаться там не смогли по тем же причинам. И отец предпринял отчаянный бросок. На сей раз в Италию.
– Мой сеньор, я могу выполнять любую работу, которая помешает нам пойти ко дну.
– Элиас, мы отправляемся в края, где даже Божественные Законы исполняются иначе. У тебя маленькие дети. Ты о них подумал?
– Да, сеньор Гарибальди. Я только о них и думаю.
– Ты не знаешь, что нас ожидает в России. Что говорить, – даже я не могу этого знать, хоть мы давно с ней торгуем.
– Я полагаюсь на Ваши мудрость и опыт, мой сеньор. Что остаётся бедному испанцу, у которого ничего не осталось, кроме семьи и Бога в сердце!..
– Ты католик?
– Да, мой сеньор.
– Что ж, да будет так! И да поможет нам Господь наш, во Всемилостившем могуществе Своем не оставляющий нас, чад и рабов Его! Аминь… Встань… встань, Элиас Аламейда… Твой сын хочет быть моряком?
– Он будет солдатом, мой сеньор, как его отец… как настоящий испанец.
– Значит, так тому и быть.
– …В апреле тридцать третьего на шхуне “Клоринда“ мы оказались в Таганроге. В России, ставшей на полтора с лишним столетия нашим домом. Для меня и сестры. И где в безвестной могиле похоронены наши родители… Что сказать… Жизнь в России ничем не отличалась от жизни в Европе. Проблем с документами особых не было, и мы как перекати–поле меняли города на другие города. Пока однажды отец не совершил вторую в своей жизни ошибку, сделавшую меня и сестру круглыми сиротами. Вы сможете меня понять. Ведь моя семья не разлучалась сто тридцать пять лет. И мой жизненный опыт – это всего лишь опыт семилетнего мальчишки, застрявшего между школьными учебниками… Мне больше нечего добавить.
– Крис, как вышло, что твой отец стал британским подданным?
– Вот это и была его фатальная ошибка. Ему могли простить многое, но перемена гражданства с возвращением в Россию – это уже слишком. Он не учёл фактор быстрой смены власти. За что и поплатился.
– Да, Крис… да… Тебе слова нужны или помолчим?
– Видишь этот шрам, Ричи?.. Это всё, что осталось мне в память об отце, о моих родителях. Свидетельство последней попытки отдать им сыновний долг… Не хочу, чтобы кто-то оказался на моём месте, это неправильно… Константин, помоги мне…
– Что ты хочешь?
– Спасти сестру и… и вашего сына. Он ведь тоже немного… Аламейда.
– Ты с ума сошёл…
– О, это для меня не новость! Новость то, что я не хочу делать это тайком ото всех… Знаешь ли, я всегда считал себя порядочным человеком. Не буду нарушать последовательность. Ну, что?.. поможешь?.. или мне как всегда в одиночку?
– …Крис, ты меня не спросил.
– …Меня тоже.
– Мне что, к каждому в отдельности?
– Да уж не переломишься, не гранд испанский.
– А вам откуда знать! Может и гранд. Да и какая разница. Я всего-навсего хочу спасти остатки своей семьи. Ну и весь мир заодно. Не пропадать же ему, а?..
– Крис… Ну точно братья Гримм…
– Ты мне не веришь?
– В том-то и дело, что верю. Вариантов немного… Как бы то ни было на самом деле – ты ничего придумать не мог. Это факт. Так же факт, что ни повреждённые Колодцы, ни твой племянник никуда не делись. И твоя сестра… Как поступить с ней?
– Рич, оставь, с сестрой будет… говорить… Да. Андрей.
– Я?
– Рич не может, Костя пристрастен. Остаёшься ты.
– А ты?
– У меня дела.
– Что ещё за новости!
– Всё потом… Костя, покажи дорогу к твоему сыну.
– Сейчас… собраться…
– Я не просил сопровождать. Просто покажи.
– Ты в своём уме?
– Да. И мы до сих пор в Колодце. Просто вспомни, остальное не твоя забота.
– Хорошо… сейчас…
– Ребята, я пойду, а вы сестру не обижайте, пожалуйста. Скажите, что брат просил его дождаться.
– Она снова здесь появится?!
– Да, Рич. Прямо сейчас… Спасибо, зять, я понял… Ждите, скоро буду!..
– …Здравствуй, Алорисия.
– Как твоё имя?
– Андрей.
– Константин?..
– Близко. Зачем он тебе?
– Сказать последнее прощай.
– Не торопись. Это всегда успеется.
– Сроки… время истекает.
– Время не может истекать. Время – это мы сами.
– Молчал бы уж, «человек времени».
– Я молчал шестьдесят лет. Хочу поговорить с красивой женщиной.
– Мне не о чем с тобой разговаривать… А где?..
– …твой брат скоро вернётся.
– «Скоро вернётся… Время – мы сами…» Что ты знаешь о времени, малолетка?
– С чем сравнивать…
– Со мной, конечно!
– Любопытно… Кристиан ни разу так меня не называл.
– Он всё забыл. Он предал нашу семью!
– Разве его вина в этом? Ты не знаешь, через что ему довелось пройти.
– Оставь лирику для Кристиана. Ему будет приятно.
– А тебе?.. откуда в тебе столько ненависти к людям?
– У меня нет к ним никаких чувств. Я их просто презираю.
– Достойно. Наверно приятно жить с презрением… столько лет.
– Ты попробуй, – вдруг понравится.
– Не хотелось бы…
– Разве ты их не презираешь?
– Не догадался, знаешь ли, другими делами был занят.
– Какими ещё делами?
– Тебе не понять.
– Я пойму всё, что придумали эти…
– Договаривай уж.
– Много чести.
– Благодарю Вас, сеньора Аламейда.
– Заткнись, и не смей даже думать об этом имени.
– Алорисия, давай посмотрим
