наружу, одетая в купальный костюм. Она действительно была права: оставалось верить ей на слово, что он на ней надет. Костюм полностью отвечал желаниям их обоих.
Они шли рядом по мокрому, слежавшемуся песку, разглядывая медуз, ракушки и камешки, выброшенные волнами на берег.
— Какой сейчас год? — остановившись, вдруг спросила Пэт.
Чистые и длинные пряди ее распущенных волос развевались на ветру, как золотой пух.
— Ну, кажется… — начал он, но никак не мог вспомнить. — Черт возьми!
— Ладно, не важно.
Она взяла его под руку, и они не спеша пошли дальше.
— Смотри, там, за теми скалами, уютное местечко! — крикнула она и ускорила шаг. Ее длинные изящные ноги сражались с ветром, песком и знакомой тяжестью старого, давно утраченного мира. — Я… как ее зовут?.. Фрэн? — вдруг спросила она. — Или я Патриция Кристенсен? — Она пригладила волосы обеими руками. — У меня светлые волосы, значит, я Пэт. Подружка Пэт.
Она скрылась за скалами. Он быстро пошел следом.
— Когда-то я была Фрэн, — бросила она через плечо, — но сейчас это не имеет значения. Раньше я могла быть кем угодно: Фрэн, Хелен или Мэри. Сейчас это не имеет значения, правда?
— Нет, — не согласился он, догоняя ее. Тяжело дыша, он сказал: — Это важно, что ты была Фрэн. Это существенно.
— Существенно.
Она бросилась на песок и легла, опершись на локоть и чертя на песке кусочком черного камня длинные глубокие борозды. Потом она отбросила камень и села, глядя на океан.
— Однако все здесь… из мира Пэт.
Она положила руки на свои груди и медленно подняла их вверх с выражением легкого удивления на лице.
— Они, — сказала она, — принадлежат Пэт. Мои меньше, я помню.
Он молча сел рядом.
— Мы здесь, — наконец сказала она, — чтобы делать то, чего мы не можем делать в бараке. Там, где мы оставили наши убогие тела. Пока будут в порядке наши наборы, все это… — Она замолчала и махнула рукой в сторону океана, потом снова коснулась груди, казалось, не веря своим глазам. — Это тело не может постареть, правда? Мы стали бессмертными.
Она легла лицом вверх на теплый песок и закрыла глаза, заслонив лицо рукой.
— А поскольку мы здесь и можем заниматься тем, чего нельзя делать в бараке, в соответствии с твоей теорией мы должны именно этим и заниматься. Мы должны воспользоваться предоставленной нам возможностью.
Он наклонился и поцеловал ее в губы.
Внезапно он услышал прозвучавший в мозгу чей-то голос:
— Ведь я могу делать это в любой момент.
Он почувствовал присутствие в своем теле кого-то чужого. Он отодвинулся от девушки и сел.
«В конце концов, — сказал Норм Шайн, — я ее муж. — И рассмеялся.
— Кто тебе позволил пользоваться моим набором? — подумал со злостью Сэм Риган. — Убирайся из моей комнаты. И могу поспорить, что ты пользуешься моим кэн-ди».
— Ты сам мне его предложил, — ответил обитатель его тела. — Я решил воспользоваться приглашением.
«Я тоже здесь, — подумал Тод Моррис. — И если хочешь знать мое мнение…»
— Никто тебя об этом не спрашивает, — рассердился Норм Шайн. — Тебя вообще никто сюда не приглашал. Почему бы тебе не продолжить ковыряться в своем убогом огороде, где ты должен сейчас быть?
«Я с Сэмом, — холодно думал Тод Моррис. — Только здесь я могу делать это».
Сила его воли соединилась с волей Сэма. Уолт снова склонился над лежащей девушкой и снова поцеловал ее в губы, на этот раз с большим чувством.
Не открывая глаз, Пэт тихо сказала:
— Это я, Хелен. Я тоже здесь. — Потом добавила: — И Мэри тоже. Однако мы не брали твоего кэн-ди. У нас есть свой.
Она обняла его: три обитательницы тела Подружки Пэт объединились в едином порыве. Удивленный Сэм Риган разорвал контакт с Тодом Моррисом, подчинился воле Норма Шайна, и Уолт оставил в покое Подружку Пэт.
Волны океана омывали их, лежащих на песке, — два тела, содержавшие в себе личности шести человек. Шесть в двух, подумал Сэм Риган. Снова та же самая загадка: как это получается? Все тот же старый вопрос.
«Однако меня волнует лишь то, — думал он, — пользовались ли они моим кэн-ди. А я готов побиться о заклад, что это так. Меня не волнует, что они говорят. Я им не верю».
Встав, Подружка Пэт сказала:
— Ну, я вижу, что могу пойти искупаться. Ничего не происходит.
Она вошла в воду и с плеском начала удаляться от смотревших на нее обитателей второго тела.
«Упустили такую возможность», — со злостью подумал Тод Моррис.
— Это я виноват, — признался Сэм. Совместными усилиями им с Тодом удалось встать. Они прошли несколько шагов вслед девушке и, оказавшись по щиколотку в воде, остановились.
Сэм Риган уже ощущал, что действие наркотика заканчивается. Он чувствовал слабость, страх и отвращение, которыми это сопровождалось.
«Так чертовски быстро, — подумал он. — Все кончено; снова в барак, в нору, в которой мы извиваемся и ползаем, как черви, боящиеся дневного света. Бледные, промокшие и отвратительные».
Его передернуло.
Он снова увидел свою комнату, металлическую койку, умывальник, стол, кухонную плиту… и разбросанные, как кучи тряпья, пустые тела лежащих без сознания товарищей: Тода и Хелен Моррис, Норма Шайна и своей жены Мэри. Они смотрели на него пустыми глазами. Он с отвращением отвернулся.
На полу между ними стоял набор. Сэм увидел обе куклы, Пэт и Уолта, на берегу океана, возле припаркованного «ягуара». На Подружке Пэт, естественно, был почти невидимый шведский купальник, а рядом с лежащими стояла маленькая корзинка с провизией.
Около набора он заметил коричневую бумагу из-под кэн-ди. Они израсходовали все. Он даже видел тонкие струйки блестящего коричневого сиропа, стекавшие из уголков бессмысленно приоткрытых ртов.
Фрэн Шайн пошевелилась, открыла глаза и застонала. Она посмотрела на него и тяжело вздохнула.
— Они до нас добрались, — сказал он.
— Мы слишком долго тянули.
Она встала, зашаталась и чуть не упала. В то же мгновение он был рядом с ней, поймал ее и поддержал.
— Ты был прав. Надо было сделать это сразу, если нам хотелось. Однако…
Она позволила ему на мгновение обнять ее.
— Я люблю длинные вступления. Прогулки по пляжу, демонстрацию купальника, которого почти нет… — Она улыбнулась.
— Могу поспорить, что еще несколько минут они будут без сознания, — сказал Сэм.
— Да, ты прав, — ответила Фрэн, широко открывая глаза. Она выскользнула из его объятий, подскочила к двери, быстро открыла ее и исчезла в коридоре. — В нашей комнате! — крикнула она
