Решение было принято. И мальчику стало даже весело.
Дома Прохор тихонько засунул дневник в ящик стола и незаметно выскользнул из комнаты. Хорошо, что матери дома в этот момент не было.
Бегом промчался он до трамвайной линии и вскочил в подошедший трамвай. Кажется, никто из знакомых его не видел.
...У причала стояли рядом три морских парохода. И сразу же Прохор остановил выбор на одном из них. Во-первых, он был красивее других. Борт блестел свежестью окраски. В круглых окошечках-иллюминаторах, в медных поручнях и стальных тросах играло солнце. Труба была невысокая, почти совсем не закопченная дымом. От парохода, казалось, веяло запахом моря, хотя Прохор о таком запахе знал только из книг и из рассказов отца. Во-вторых, у парохода было чудесное название - "Сахалин". Может быть, пароход и в самом деле пойдет на Сахалин. А Прохор знал - это очень, очень далеко.
Он смело прошел по трапу и прыгнул на палубу, минуя второй, маленький трапик.
- Ты куда, малец?
Перед Прохором стоял вахтенный матрос с повязкой на рукаве, и такой молоденький, что его даже неудобно было назвать дядей.
- Мне... нужно... к капитану... - смущенно сказал Прохор.
- Сынишка, что ли?
- Нет, я по делу.
- Так, - сказал матрос и принял официальный тон: - капитана на борту нет. За него остался старпом.
- А скоро капитан придет?
- Неизвестно.
- А можно мне к старпому?
- Сейчас вызову, - матрос повернулся и, очевидно, увидев кого-то, крикнул: - Еремеев, проводи товарища к старшему.
Прохора назвали товарищем. Значит, здесь могут с ним поговорить серьезно. Это его подбодрило.
Второй матрос провел Прохора под палубными надстройками и постучал в дверь с медной табличкой "Старший помощник капитана". Он отворил дверь и сказал:
- Михаил Степанович, вас какой-то парень спрашивает.
ИСТОРИЯ С ПУГОВИЦЕЙ
В каюте во всем чувствовался порядок. Металлические предметы были жарко начищены. На столе у чернильного прибора расположились две ровные стопки книг. Над койкой висела картина, взглянув на которую, Прохор крайне удивился. На картине был изображен тихий дремлющий пруд, окруженный ветвистыми деревьями.
На морском пароходе и вдруг такая картина. Прохор считал, что здесь больше бы подошли морские волны, корабли, люди, спасающиеся на шлюпках и на обломках мачт.
Старший помощник капитана Михаил Степанович, как его назвал матрос, был уже не молодым человеком. Когда Прохор вошел, он сидел и что-то писал. Повернувшись и увидев мальчика, он, конечно, удивился.
- Слушаю вас.
Прохора даже называли на "вы".
- Я хотел попросить вас, - начал Прохор и запнулся.
- Так-так, слушаю, - подбодрил его старпом, всем своим видом показывая участие и заинтересованность.
- Я хотел попросить... принять меня к вам на пароход.
Прохор весь оцепенел в ожидании ответа. Он боялся, что старший помощник сейчас засмеется.
Михаил Степанович действительно улыбнулся. Но потом он сразу стал серьезным и внимательным.
- Кем же принять? Сколько тебе лет? Садись!
- Юнгой или масленщиком или просто учеником, - сказал Прохор, присаживаясь на диван. О своем возрасте ему говорить не хотелось.
- А сколько тебе лет? - опять спросил старпом.
- Че... че... - соврать Тошке или Кирилке ничего не стоило, но произнести слово неправды перед этим симпатичным моряком было просто невозможно. И Прохор чистосердечно признался: - Мне скоро... в июне будет двенадцать.
- Да-а, - протянул Михаил Степанович, закуривая папиросу, - задача. Видишь ли, какое дело, теперь у нас на судах юнг и масленщиков нет. Ученики, правда, бывают, но они приходят из мореходного училища на практику.
Старпом стал расспрашивать Прохора о семье, о том, почему Прохор не хочет учиться, и о многом другом.
- Ты, я вижу, Проша, фантазер великий. Это, конечно, хорошо, - сказал Михаил Степанович. - Вот ты говоришь, что у тебя отец с двенадцати лет пошел в море. А почему - ты спросил себя об этом? Думаешь, он плавать стал, начитавшись книг о приключениях?
Прохор молчал.
- Скажи, ты завтракал сегодня? - неожиданно спросил Михаил Степанович.
Прохор недоуменно взглянул на старпома.
- Завтракал.
- Вот видишь, завтракал. А твой отец, я уверен, в тот день, когда пошел наниматься на пароход, не завтракал. За кусок хлеба он пошел в море, а совсем не в поисках приключений. Только ты, дорогой, не обижайся. Морское дело хорошее дело. И если ты хочешь на море - добро! Заканчивай семилетку и поступай в мореходку. Рад буду с тобой поплавать.
Опечаленный Прохор хотел уже встать, чтобы попрощаться и уйти, Михаил Степанович удержал его.
- Ты не торопись. Если хочешь, я тебе пароход покажу. Полезно для будущего. А потом и пообедаем у нас. - Взгляд старпома задержался на курточке Прохора. - Вон у тебя пуговицы недостает. Возьми-ка иголку и пришей, а я пока на палубу выйду. Нужно за разгрузкой посмотреть.
Михаил Степанович вытащил из шкафа деревянную резную шкатулку с пуговицами, крючками и нитками. Он подал смущенному Прохору также иголку. Делать нечего - Прохор молча взял иголку и стал подбирать подходящую пуговицу.
Пока Прохор вдевал нитку в ушко иголки, Михаил Степанович стоял у двери.
- Подожди, - сказал он, - почему ты белую нитку взял? Ведь курточка у тебя синяя.
Еще более смутившись, Прохор заглянул в шкатулку.
- А синих ниток нету, - сказал он виновато.
- Синих и не нужно. Возьми черную, - старпом отворил дверь и, скрыв от Прохора добрую усмешку, вышел.
С трудом протащив нитку в ушко, Прохор принялся за дело. Но оно оказалось не простым. Пуговица была оторвана как раз в том месте, где находился внутренний карман. Просунуть иголку в отверстие пуговицы очень просто, но как иголку вернуть, если она оказалась в кармане? Прохор измучился, даже вспотел, потому что торопился, каждую минуту ожидая возвращения старпома. Нитки путались, не продергивались и оставляли большие петли.
Залезая в карман в поисках иголки, Прохор с досады даже вслух вспомнил черта, но это никак не помогло. Тогда, торопясь, он решил прошивать весь карман и подкладку. "Мама дома перешьет", - решил он.
Иголка уже дважды пробила карман, когда в каюту вошел Михаил Степанович.
- Нет, так не годится, - сказал старпом, осматривая курточку. - Как же ты в карман будешь что-нибудь прятать? Он у тебя почти зашит. Да и подкладку прошивать не следует. Посмотри, как другие пуговицы пришиты, подкладка нигде не задета. Ты разве никогда не пришивал пуговиц?
- Не пришивал, - признался Прохор, краснея.
- А кто же тебе пришивает? Мама?
- Мама.
- А как же ты в море пойдешь без мамы?
Маленьким ножом Михаил Степанович отрезал пуговицу и вытащил обрывки ниток. Потом, ловко действуя иголкой, старпом быстро пришил пуговицу. Как заметил Прохор, иголка все время была на наружной стороне курточки. Почему он никогда не смотрел, как пришивает пуговицы мать?
