Лестницы приставлялись к стенам, по ним осаждающие лезли наверх. Их сбивали камнями и расстреливали из луков. Тех, кто добирался до верха, кололи копьями и рубили мечами. Лестницы отталкивали длинными рогатинами, но их ставили снова.
Степа посылал стрелу за стрелой и старался не промахиваться. Его амбразура располагалась ниже кромки стены в выступающей части башни. Она представляла из себя узкую вертикальную щель, позволяющую вести стрельбу вдоль южной стены. Нападающие были повернуты к нему левым боком. Поскольку, взбираясь вверх, они вешали щит на левое плечо, поразить их было непросто. Приходилось метить в голову или в части тела ниже пояса. Однако расстояние было невелико, и почти каждый выстрел приводил к падению воина.
Колчаны пустели один задругам. Кто-то заменял их полными. Кто — этого Степа не видел. Он только стрелял и стрелял. Штурм продолжался без перерыва уже много часов. Смеркалось. Стало темнеть. Со стен на длинных жердях выдвинули пылающие факелы, чтобы видно было атакующих. Стрелок у соседней амбразуры со стоном упал. Стрела попала ему в горло ниже забрала шлема, но выше пелерины панциря. Его заменил другой. Солдат или ополченец. Разве поймешь в темноте, да еще все в одинаковых доспехах. Видно только, что телом пожиже. Совсем цыпленок. Но стреляет метко и скоро, а это славно.
Вдруг цели перестали появляться. Степа подождал минуту. Вот прогорел и погас один из факелов, выдвинутых над стеной. Его не сменили и даже не убрали. Однако шум битвы не стих. Он продолжал звучать, и стало ясно, что оборона где-то прорвана, на стенах и во дворе идет бой. Теперь все звуки перекрывал звон металла и треск ломающихся копий.
Стрелки выскочили из каземата и ринулись вниз по лестнице. На нижней площадке у выхода из башни кипела жаркая схватка. Дверь была проломлена, и воины в островерхих шлемах врывались в проем, прикрываясь круглыми щитами и выставив вперед длинные копья. Защитники башни отчаянно отбивались. Лучники с лестницы осыпали атакующих стрелами через головы своих товарищей, которые с копьями и щитами сдерживали бешеный напор. Все это освещалось единственным факелом.
В этой давке все решил численный перевес нападающих. Половина обороняющихся была перебита, остальных оттеснили к лестнице и продолжали теснить дальше. У двери на площадку следующего этажа произошла остановка. Пока враги били тараном в забаррикадированную дверь, защитники готовились к встрече: разложили по полу бревна и крупные камни, подвесили на цепях к потолку несколько бревен. Когда баррикада рухнула и поток атакующих хлынул через образовавшийся пролом, свет погасили и качнули на них тяжелые бревна.
Сослепу после освещенной лестницы, спотыкаясь о камни под ногами, враги валились под ударами буквально десятками Но на их места немедленно становились другие, и снова защитники крепости, оттянув за веревки назад, пускали в ход сметающие все на своем пути бревна. Наконец груда тел перестала позволять раскачиваться бревнам, и нескольким воинам удалось внести факелы. Ударили навстречу копья, столкнулись щиты, зазвенели клинки. Степа рубился с холодной решимостью человека, которому некуда отступать и не приходится ждать пощады. Товарищи его падали один за другим, и вот остался последний — тот щуплый стрелок, что сменил убитого у соседней амбразуры. Он прикрывал Степину спину, разя длинным прямым мечом с точностью и неотвратимостью молнии и с ловкостью кошки избегая прямых ударов.
Но долго это продолжаться не могло, и, отчаянным усилием разметав нападающих, Степа бросился вверх по лестнице, ведущей на следующий этаж башни. Влетев в дверь, он захлопнул ее за спиной последнего своего товарища, который тут же наложил крепкий деревянный засов. Орудуя в полном молчании, они нагромоздили у дверей баррикаду из мебели, бревен и камней. Свалив в эту гору все, что было на этаже, они поднялись на следующую площадку, с которой в обе стороны вели выходы на стены. На стенах никого не было. Лишь трупы нападавших и обороняющихся покрывали их местами сплошным слоем. Да еще над стенами торчали верхние концы штурмовых лестниц. "Это шанс, — понял Степа. — И, кажется, неплохой. Тьма ведь кромешная".
Он сменил свой почти пустой колчан на полный — благо их много было припасено здесь. Меч вложил в ножны, проверил, хорошо ли закреплен лук за спиной. Шлем снял и тоже закрепил за спиной у пояса. Вместо него надел на голову островерхий шлем, сняв его с убитого. На левое плечо приспособил круглый щит и взял копье. Менять одежду времени не было, дверь на нижней площадке уже трещала под натиском тарана. При тусклом свете догорающего факела он видел, как его спутник проделывал то же самое.
По штурмовой лестнице спустились быстро Степа только успел оценить ее добротность и длину. Упираясь в противоположный край крепостного рва, она доставала до верха стены. Это при наклоне градусов шестьдесят. Внизу никого не было. Только трупы, заполнявшие ров и покрывавшие все подножие стены. Впрочем, кое-кто шевелился и стонал. Вдали горели костры. Это воины, оставшиеся сторожить быков, готовили еду или просто коротали время. Степа направился в промежуток между двух ближайших костров, стараясь избежать встречи со сторожами. Потом повернул, обходя следующий костер, и так далее Через час с небольшим костры и бродящие вокруг них быки остались позади. Начался подъем.
Когда небо стало светлеть, они были уже на вершине утеса, отстоящего от крепости на три километра и почти на километр выше ее. Пора было передохнуть и осмотреться. Степин спутник еле плелся, да и Степа с трудом переставлял ноги Отыскав в густом кустарнике крошечную полянку, покрытую шелковистой травой, Степа вытащил меч и буквально рухнул на траву, не выпуская из руки рукояти Щуплый стрелок упал рядом, так же обнажив клинок. Последнее, что пришло Степе в голову: очень хорошо, что поляна перед кустами чисто выкошена и на ней не осталось следов.
Проснувшись, Степа прежде всего ощутил свое тело. Руки и ноги затекли. Кромки доспехов нарезали бока и плечи. Болели многочисленные синяки и ссадины. Каждая мышца была буквально стянута от недавнего перенапряжения. Огромного труда стоило заставить себя сделать первое движение, но потом пошло легче. Степа встал и осторожными движениями восстановил кровообращение. Спутник его беззвучно спал, свернувшись калачиком на правом боку и прикрывшись щитом. Островерхий колпак с головы свалился и немного откатился, обнажив тяжелый узел черных волос, туго скрученный на макушке. Женщина. Степа заглянул ей в лицо. С заплывшим глазом, рассеченной бровью и распухшим расквашенным носом, оно тем не менее было узнаваемо. Карменсита.
