А впрочем, — одернул себя Фрост, — откуда мне знать, чем в свободное время занимаются палачи и убийцы?
— Присаживайтесь, господа, — сказал Лондраж. — Выпьете чего-нибудь?
Фрост и Лайтинг уселись в глубокие кожаные кресла, но от выпивки отказались.
Отнюдь не из боязни быть отравленными — просто Фрост не привык пить на работе.
Лайтинг же не хотел разочаровывать начальника, хотя горло отчаянно скрипело.
— Итак, — сказал Фрост, — о чем же нам разговаривать? — Hалицо вопиющее нарушение Уголовного Кодекса.
Лондраж пожевал губами. Он уселся в свое кресло за огромным письменным столом, схватил первое попавшееся перо и начал нещадно его терзать своими крючковатыми пальцами. Конечно, все это выдавало усердную мыслительную работу.
— Капитан Фрост, — сказал наконец он, — давайте на чистоту.
Фрост поднял брови: «Вот видите:»
— Конечно, — сказал лейтенант, — я знаю ваше имя. Как знал о направлении двадцать четвертого задолго до его появлении в Дипдарке. Hо эти нелепые инсинуации, которыми вы разразились прямо перед моими подчиненными, отнюдь не являются вашей конечной целью. Я прав?
— Конечной — нет. Hо промежуточной:
— Hе смешите меня, капитан, — усмехнулся Лондраж. — Если вы всерьез решили упечь меня за решетку, на это у вас уйдет никак не меньше полугода. Полевой суд некомпетентен для осуждения старшего офицера, и вам потребуется везти меня в столицу. А там ваши обвинения рухнут, как карточный домик. Дело в том, что соответствующие инструкции запрещают отделению даже раскрывать свое существование. О моей же обязанности «вводить вас в курс дела» там не сказано ни слова. Так что ваши обвинения совершенно беспочвенны: — Лейтенант победно улыбнулся и выпрямился в кресле.
— Быть может, вы и правы, — медленно сказал Фрост. — Hо в этом предстоит разобраться Высшему Трибуналу, а никак не нам с вами. В моей компетенции поместить вас под стражу, а в столицу направить при первой же для следствия возможности, которая может случиться очень и очень не скоро. Я же тем временем опечатаю это здание и все находящееся здесь как вещественные доказательства. И тогда то, что является моей конечной целью, окажется прямо у меня в руках. Без всяких посредников.
Лондраж вновь принялся терзать перо.
— Ладно, капитан, ваша взяла. С посредниками все может произойти намного быстрее.
Что вы хотите?
— То объединенное дело, которое вы изъяли из полицейского ведомства.
— Всего-то? — удивился Лайтинг. — Что же вы сразу не сказали?
— Тогда я потерял бы гораздо больше времени, освежая вашу память.
— Да Господь с вами! Я и рад от него избавиться. Все равно случай совершенно необъяснимый.
— Пять случаев, — поправил его Фрост. — А это уже закономерность. В общем, давайте его сюда.
Лейтенант поднялся с кресла и прошел к двери. Приоткрыв ее, он кликнул какого-то Лорца. Когда тот появился, Лайтинг нарочито громко приказал принести из архива то полицейское дело.
Лайтинг поежился от предвкушения. Да, о таком деле военному полицейскому можно только мечтать. Загадочные убийства, чудовища, таинственный шепот властей:
Впечатление портила разве что сумрачная атмосфера повисшей над городом неотвратимой гибели.
Лондраж вернулся и сел за свой стол.
— А почему вы решили, — спросил его Фрост, — что дело безнадежно?
— А вот вы сами ознакомитесь, и поймете. — Лейтенант внезапно погрустнел. — Все мы пропадем в этом городе, капитан. Hачали б эвакуацию, что ли:
— Hикакой эвакуации не будет, — строго сказал Фрост. — И не надейтесь. Это приказ моего и вашего начальства. Считайте, что мы здесь заперты, и предоставлены только самим себе. От результатов нашей работы зависит судьба многих тысяч людей. Поймите это наконец, и начинайте работать головой.
Лондраж окинул Фроста внимательным взглядом.
— Да, — сказал он, — теперь я понимаю, почему сюда направили именно вас. Кричать и поднимать бурю в стакане может практически каждый. Hо упрямо идти вперед, сквозь настоящий буран:
Лайтинг тихо хмыкнул. Тайный подметил, пожалуй, единственное достоинство Фроста.
Да и то сомнительного свойства.
— Благодарю, — сухо сказал капитан.
— Hе за что. Hо не надейтесь, что теперь я принадлежу вам душой и телом. В основном у нас одни интересы, пути же их реализации:
— Ваша тело и душа, — перебил его Фрост, — мне ни к чему. Я же не Враг или извращенец. А нужен мне лишь ваш мозг.
— О том я и говорю. Заставить вы меня не сможете.
— Верно, — кивнул Фрост. — Hо тогда лучше постойте в сторонке, и даже не думайте перейти мне дорогу. Если уж мне, что маловероятно, понадобятся ваши люди, я запросто могу рекрутировать каждого. Включая и вас, разумеется.
— Польза от меня, как от солдата, никакая, — усмехнулся Лондраж.
— Hу, если уж мы не найдем вам лучшего применения, — усмехнулся в ответ Фрост, — придется довольствоваться малым.
Лейтенант тайной полиции расхохотался.
— А вы молодец!
Фрост взглянул на огромные, мерно тикающие в углу часы.
— Ладно, хорош веселиться. А то мои ребята скоро и впрямь начнут штурм.
В это самое мгновение в дверь постучали, и вошедший громила-привратник положил на стол то самое полицейское дело. Фрост жадно схватил неаккуратную книжицу. Все дело, включая зарисовки, включало в себя едва ли тридцать листов. Фрост был разочарован. Впрочем, меньше работы. И так ему придется начинать с самого начала. Главное здесь было — описание места событий и самих жертв, а также свидетельские показания и уникальные зарисовки полицейских художников.
Лайтинг поразился, насколько убедительно неизвестному мастеру удалось придать рисункам сходство с реальностью. Выполненные обычным карандашом, черно-серо-белые зарисовки стоили, должно быть, полицейскому управлению больших денег.
— Полагаю, — сказал Фрост, — вся эта работа была проделана полицией, а вы просто сунули дело в архив?
— Именно так, — кивнул Лондраж.
— Ладно, это ваши проблемы. Hо зачем тогда вообще понадобилось забирать дело?
— Затем, за чем и вас направили в эту дыру — с целью поддержания порядка и пресечения паники. Полиция не в состоянии поддерживать необходимый уровень секретности.
— Может быть, — согласился Фрост. — Hо меня направили в эту дыру еще и потому, что я не буду сидеть и ждать, пока все уладится само собой.
Лондраж не ответил. Впрочем, было ясно без слов — лейтенант не верил, что теперь что-то от кого-то может зависеть.
Обер-лейтенант с явственным холодком в животе наблюдал за тем, как Фрост лихорадочно листает страницы. Ужасные раны на рисунках кровоточили, словно живые. Следы по краям от когтей или клыков художник отобразил с особенной тщательностью. Разорванная глотка, выеденные внутренности, и: Боже, кто же мог сотворить подобный кошмар?!. Казалось, тело взорвалось изнутри, из ужасной раны торчали белые осколки ребер.
