Ростоцкий, наблюдая рядом, сказал хмуро:
– Это те, кто двигается уже вторые сутки… На МКАДе присоединятся колонны из городов-спутников. Там же раздадут новые плакаты и знамена.
– Да, оттуда тащить будет легче, – согласился я.
– Это еще что, – сообщил он совсем раздраженно. – Запас флагов и плакатов подвезли ближе к Центру, чтобы и самые ленивые могли взять в руки и помахать перед объективами западной прессы.
Пока что демонстранты шли к городу компактными группами, когда большими, когда малыми, чувствовалось, что их больше объединяет общность работы или времяпрепровождения, а во всенародное шествие, как было задумало, сольются уже в центре столицы. Босенко указал на одиночек, такие тоже попадались, эти-то какого черта, мелькнула у меня мысль, такие вот не склонные тешить свое безделье. Эти и после работы или учебы отправляются не на пьянку, а с рюкзаком на просторы Севера или на склоны Эвереста. Вот что значит жажда побузить, надерзить, проорать что-нибудь оскорбительное в адрес правительства, которое, конечно же, тупое, беспомощное, прогнившее и насквозь продажное… А режим, ну да, преступный, как же иначе?
– Многовато, – заметил я. – Сколько, по вашим оценкам, присоединится в самом городе?
– Господин президент, – сказал Босенко, уклоняясь от прямого ответа, – вы не обратили внимания, как я вижу, на эти автобусы? Это тоже с ними, сердешными борцами против гнусного режима.
Мазарин заметил холодновато:
– И в легковых автомобилях тоже.
Вертолет снизился, я заметил, что в обгоняющих автомобилях обычно по пять человек, что вообще-то редкость. Видимо, даже те, кто не участвует в демонстрации, подвозит уставших и отставших бедолаг.
– Сочувствуют, – сказал я. – Кому сочувствуют?
Мазарин буркнул:
– А когда занимали денег на покупку килограмма мяса? А вот на бутылку водки всегда дадут.
– Да, это наш менталитет…
– Какие меры? – спросил я.
– Пока никаких, – ответил Ростоцкий. Добавил торопливо: – Никаких заметных. Игорь Игоревич убедил.
Мазарин кивнул молча. Я поинтересовался:
– Почему?
– А зачем злить? – ответил он ровным голосом. – Знаем по опыту, что никто не раздражает сильнее, как перегородившая дорогу жиденькая цепочка омоновцев, спрятавшихся за огромными прозрачными щитами.
Я кивнул, все верно, для такой толпы хоть три или пять рядов омоновцев покажутся реденькой цепочкой. Прорвут, сами захмелеют от собственного всемогущества: оказывается, это так просто – сметать с пути даже эти откормленные морды в тяжелых бронежилетах, этих тупорылых кабанов, защищающих продажную и коррумпированную власть, что сама и есть мафия. А раз так, то надо переть прямо на Кремль без остановок, сметем и там все на фиг, наведем порядок, установим такую народную власть, чтобы по жвачнику шли только боевики, порнуха и телешоу, а телеканал «Культура» отдать сексменьшинствам…
Ростоцкий сказал зло:
– Но вот что бы я убрал, так эти все забегаловки на колесах!.. Знали же, заранее выехали навстречу, расположились по обе стороны дороги… Посмотрите, посмотрите!.. Разве не видите, что бесплатно гамбургеры раздают?
Я присмотрелся, он не ошибся, милые девушки в фирменной одежде от «Макдоналда» быстро выхватывали огромные гамбургеры и чизбургеры и протягивали идущим по проезжей части. Оттуда отвечали радостным воодушевленным ревом.
– А что можем предъявить? – осведомился Мазарин. – Они не вольны задирать цены, это да, а вот раздавать себе в убыток… такой статьи пока что не придумано. Гуманитарная акция!
– Не знаю, – ответил Ростоцкий затравленно. – Но они выехали по сигналу! По всей Москве так. В Юго-Западном районе, в Восточном, точно так же на Севере и Юге. Везде западные фирмы двинули навстречу демонстрантам передвижные ларьки с едой, напитками.
– А водку? – спросил я.
– А вот водку подвозят наши, – ответил Ростоцкий недобрым голосом.
– Солидная организация, – заметил я.
– Да, это они умеют. Бизнесмены!
Я горько усмехнулся:
– Даже странно, столько денег выбрасывают на подготовку этой демонстрации протеста. Мы как-то привыкли, что бизнес свои деньги считает!
– Он и считает, – ответил Ростоцкий угрюмо. – Просчитал, что, вложив в это опасное мероприятие пару миллионов долларов, получит миллиарды! Бизнес умеет идти на риск.
Я долго молча смотрел на текущую внизу человеческую реку. Пилот по указанию Ростоцкого повел машину над соседним шоссе, там двигаются такие же энтузиасты, немалая часть из них просто любители побузить, побить стекла в дорогих витринах, пусть кому-то будет хуже, поджечь автомобили, желательно – самые дорогие…
– Поворачивай, – велел я наконец.
– Увидели достаточно?
– Да. Для того чтобы постараться показать бизнесу, что в такие игры с имортистами играть не стоит, очень не стоит.
Но, несмотря на уверенный голос, я чувствовал себя препаршиво. И вовсе не был уверен, что бизнес деньги выбросил на ветер.
Однако и в Кремле, занимаясь текучкой, я велел не выключать экраны, лишь приглушил звук. Все телекомпании Москвы, а также крупнейшие телеканалы мира ведут прямую трансляцию, возбужденные дикторы трещат ликующе, что никогда еще Москва не знала такого бурного выражения протеста, что с таким массовым выражением воли народа новому правительству придется считаться, а если попробует игнорировать, то волна протеста сметет его, как прошлогоднюю листву…
– Это уже подстрекательство, – обронил Волуев.
А Ростоцкий сказал вдруг громко:
– Смотрите, смотрите!.. да нет, вот сюда!
Левый экран показывал роскошный белый лимузин, тот остановился у бровки, выскочили два рослых крепких парня, один быстро и профессионально огляделся, второй распахнул заднюю дверцу.
Из салона появился высокий атлетически сложенный мужчина, сразу же заулыбался всему миру, такие постоянно оказываются в поле зрения фотообъективов. Вдали уже показалась запрудившая всю проезжую часть колонна. Атлет кивнул шоферу, тот поспешно дал газ, и лимузин помчался прочь.
Когда колонна приблизилась, атлет вступил в первый ряд, его встретили восторженными криками, передали знамя. Он пошел впереди колонны, как знаменосец.
– Это кто такой? – спросил я настороженно. – Что за Зигфрид?..
Ростоцкий хохотнул, Мазарин сказал с сарказмом:
– Ганс Лайон Олдмайер… Вообще-то Васька Потапов, но с нашей демократической свободой менять имена тут же выбрал, что покрасивше.
– Глупо и претенциозно, – буркнул Потемкин.
– Дык это для вас, – возразил Мазарин, – но не для Васьки… и не прочих васек. Что, господин президент, не слыхали о таком?
