Потемкин прервал:
– Простите, но горькая истина в том, что именно войны двигали научно-промышленный прогресс! Как с этим? Окажемся в застое?
– Вы абсолютно правы, – сказал Бронник. – Все новинки научно-технической мысли… так можно сказать?.. шли в военное производство, а уж потом кое-как приспосабливались и для гражданских целей. Сейчас же мы выбрасываем это громоздкое и очень прожорливое звено – развитие военной техники. А когда она понадобится…
Казидуб спросил коротко, по-солдатски:
– Когда?
Бронник пожал плечами:
– Даже я не знаю. Мы еще не столкнулись с инопланетянами! А военная техника на следующем этапе понадобится только для отражения угрозы из космоса. Хотя, полагаю, гораздо раньше нашему космическому флоту придется встречать на дальних орбитах астероиды, угрожающие Земле, расстреливать их или сталкивать с опасных орбит.
Мазарин хмуро поинтересовался:
– Что с опасностью нанотехнологий?
– Есть надежное средство, – ответил Бронник быстро. – Вы его уже приняли на вооружение. Да, пройдет немного времени, и фабрика, производящая смертоносное оружие, будет помещаться в чемодане! Но система тотального наблюдения, как ни проклинай ее, гарантирует безопасность. Да, придется смириться, что кто-то может увидеть, как вы тужитесь в клозете, однако такое наблюдение спасет вашу квартиру и от злоумышленников и от соседа, что тайком изготавливает атомную бомбу или выращивает споры сибирской язвы.
Ростоцкий вздохнул так тяжело, что прогнулся потолок и завыло под полом.
– Знали бы, чего нам стоит устанавливать эти системы!..
– Надо, Ростислав Иртеньевич!
– А вы попробуйте, – посоветовал Ростоцкий злобно, – когда к вам ломятся целые демонстрации с протестами, а петиции со всех концов страны… Не все же у нас имортисты! А когда касается вот таких делов, то некоторые имортисты оказываются не совсем имортисты, они, оказывается, всего лишь примкнули к сильнейшим.
Он умолк, бросил быстрый взгляд на меня. Бронник тоже на мгновение замялся, у всех явно промелькнула одна и та же мысль насчет примкнувших из корысти.
Мазарин сказал с горечью:
– Мы малость прошляпили… Работали по старым схемам, а мир… как будто с горы кувырком, не уследишь, где голова, где ноги. Пока мы перекрывали наркопотоки да торговлю контрабандным оружием, в Россию просочились как туман через сито, целые иностранные легионы…
Ростоцкий подпрыгнул:
– Вы о чем? Какой Иностранный легион?
– Да не тот, не классический… Только сейчас понятно, почему это богатенькие буратины из стран Запада хлынули в нашу землю обетованную. Мы-то думали, что прут лицезреть страну победившего имортизма!.. Приобщиться, как сказать, к первоисточнику. Как всякий правоверный мусульманин, что должен хоть раз в году отпаломничествовать в Мекку. Теперь понятно, почему такая мощная волна протеста… А в СМИ господин Романовский не сумел все удержать под контролем, хоть и с пистолетом ходит. А вы, Ростислав Иртеньевич, говорите, что деньги перестали играть роль в нашем обществе!.. да, они не играют роль только потому, что сами пишут и роли, и либретто, и музыку. А танцуем все мы, мать-перетак…
Ростоцкий посерьезнел:
– Эти туристы тоже с мятежниками?
– Сперва прятались в тени, только снабжали деньгами, а сегодня уже и сами вышли на улицы. Агитируют!
– Почуяли победу, – предположил Ростоцкий.
– Похоже…
– Что будем делать?
Я ощутил их вопрошающие взгляды, сказал рассерженно:
– А что изменилось, что в рядах бунтующего быдла оказались тысячи иностранных туристов? Они ехали в чужую страну и подписывались соблюдать ее законы. Нарушают – получите! Только и того, что мы снова в меньшинстве. К сожалению, это как раз тот случай, когда большинство может нас просто затоптать.
Мазарин сказал задумчиво:
– Винтовка, как сказал великий Мао, порождает власть… А винтовки пока что у нас. Как и пулеметы. Главное, чтобы солдаты оставались солдатами, а не ассоциировали себя с теми, кто по ту сторону баррикад.
Казидуб спросил понимающе:
– Как я понимаю, на милицию, на ОМОН и прочие разгонятельные структуры уже надежды нет?
– Милиция живет теми же заботами, что и весь простой люд, – огрызнулся Ростоцкий. – С одной стороны, очень довольна, что дали намного больше власти, а жалованье повысили впятеро. С другой стороны – много неудобств. И бабулек у метро нельзя больше шмонать, и рекламы с тампаксами стало вроде бы даже недоставать… Словом, с милицией ясно только то, что с нею неясно. Точнее, не со всеми ясно, хотя за большую часть я ручаюсь.
Казидуб сказал с мрачным удовлетворением:
– Ну, а я ручаюсь за всех своих!
– Только не позволяй вылезать из танков, – предостерег Мазарин холодно.
Можно бы все увидеть на экранах, но я все-таки одной ногой в прошлом веке: велел подать вертолет, через час внизу уже проплывала десятиполосная дорога: пять в одну и пять в другую, посреди разделены бетонным бортиком. От покатых крыш машин в глаза бьет нестерпимый блеск, словно внизу течет река из ртути.
– Допустимая скорость, – сказал Ростоцкий, он сидел рядом с огромными наушниками на голове, – сто километров, но сейчас там и сорока не дают…
– Сорока? – фыркнул я. – Мне приходилось здесь вообще стоять в пробках…
– Да, пора уже и Окружную расширять снова… Вон они, господин президент!
Окружная осталась позади, а по широкому шоссе со стороны Бутова двигалась внушительная толпа. Грузовики обгоняли их, дудели, требуя сдвинуться ближе к обочине.
Я подивился первым же увиденным демонстрантам: с внушительными рюкзаками, что поднимаются выше голов, это такие рюкзаки, что с металлическими прутьями, в моей молодости таких не было, да мы в любые походы ходили налегке, а нынешние туристы тащат с собой не только палатки и спальные мешки, а чуть ли не персональные туалетные комнаты.
У некоторых в руках плакаты с требованиями, я не всматривался особенно, и так понятно, везде это panem et circenses в той или другой словесной форме, а что на одних «убрать», а на других «дайте» – это лишь разные формы жажды существовать бездумно, на многочисленные пособия, что в угоду Западу выдавливает из себя обескровленная Россия. А для этой бездумности надо еще и заново открыть все эти телешоу «Кто дальше плюнет», «Герой дня без штанов», «Как трахаться тайком от мужа»…
Ростоцкий, наблюдая рядом, сказал хмуро:
– Это те, кто двигается уже вторые сутки… На МКАДе присоединятся колонны из городов-спутников. Там же раздадут новые плакаты и знамена.
– Да, оттуда тащить будет легче, – согласился я.
– Это еще что, – сообщил он совсем раздраженно. – Запас флагов и плакатов подвезли ближе к Центру, чтобы и самые ленивые могли взять в руки и помахать перед объективами западной прессы.
