Станислас Друэн налил себе еще виски.
Наталья Овиц прибавила громкость и всмотрелась в мелькавшие кадры. Она чувствовала, что решение где-то рядом, но ей никак не удавалось его найти.
200Не успев оправиться от эпидемии гриппа, они вновь стали вести себя как вампиры-кровососы.
Что это за новая скважина, которую они бурят неподалеку от побережья Японии? Чтобы выкачивать из меня бесценную кровь, они копают все глубже и глубже.
Они что, так и не сделали выводов из тех инцидентов, что имели место на глубоководных скважинах?
Тем хуже для них. Если они не хотят понимать, придется преподать им еще один урок.
201– Давид, это ты во всем виноват! – воскликнула Аврора.
– Почему это я?
Они сидели в гостиной в окружении мерцавших экранов.
Нускс’ия и Пентесилея читали газеты, предлагавшие более подробный анализ недавних событий. После того как разразился кризис и Наталья срочно вылетела в Нью-Йорк на встречу с президентом, отношения между членами команды накалились.
– Нужно было предвидеть подобную опасность! Нужно было предусмотреть лазейку, разработать план спасения. Поместить между зубов пилюлю с цианистым калием, наподобие тех, к которым в случае провала прибегают разведчики.
– Задание выполнено. Незначительные затруднения возникли уже после.
Жанико, Пентесилея и Нускс’ия, не желая принимать участия в конфликте, приобретавшем личный характер, встали и заявили, что хотят отдохнуть после нелегкого дня. Аврора указала на экран – лицо микродевушки и подпись: «Скандал с Эммой-109».
– Президент, вероятно, сейчас устраивает Наталье разнос.
– Мы же не могли предвидеть, что…
– Должны были. Раз уж Наталья постоянно острит по поводу моих фраз, то я тоже позволю себе воспользоваться ее словами: «Неудачники ищут оправдания, а победители ищут средства».
Он встал и посмотрел ей прямо в глаза:
– Да что на тебя нашло, Аврора? Мы все в одной лодке, причем не только ты и я, но также Пентесилея, Нускс’ия и Эмчи. И Наталья, и президент Друэн.
Аврора тоже встала и вышла из зала. Покинув главный корпус НИСХИ, она направилась в ангар. Открыла дверь и приложила ладонь к окружавшему Микроленд плексигласу. Затем толкнула застекленную дверь и села на западной окраине крошечного города.
Рядом сел Давид:
– Ну, хорошо. Признаю, я должен был предвидеть, что одна из Эмчей собьется с курса, что на греческом пляже ее подберут дети, а главы государств примут ее за инопланетянку.
Златоглазая девушка смотрела на Эмчей. Несколько мини-человечков, завидев их, распростерлись у их ног. Среди них она узнала отличавшуюся особым рвением папессу Эмму-666.
– Ставка в этой игре слишком высока, и вместо того, чтобы торопиться, нам нужно было поработать более основательно.
– Неужели я должен напоминать тебе, Аврора, что американские спецслужбы предупредили нас в самый последний момент? Нельзя было терять ни минуты.
Подошли другие микролюди, тоже пали ниц и возложили к ногам навестивших их богов дары. На полу выстроились в ряд крохотные овощи и фрукты с их садов и огородов. Люди рассеянно их приняли, вслух сказав «спасибо» тем, для кого они стали объектом поклонения. Эмчи удалились и вернулись к своим делам. Многие здания были облеплены строительными лесами. Теперь обитатели Микроленда строили дома не в два, а в пять-шесть этажей.
– Если бы они знали, что с ними собираются сделать боги… – прошептала Аврора.
– Наталья намеревается еще повоевать.
– Вскоре на этом месте останется лишь город-призрак.
При этих словах Аврора заметила, что Эмчи начали возводить дом, значительно больше других: башню высотой больше двадцати этажей.
– Боже праведный, Давид, что же нам делать?
После приступа гнева ее охватило отчаяние, она прильнула к его груди.
Он на мгновение замер в нерешительности, затем, увидев, что они остались одни, обнял ее:
– Мы… Наш опыт частично удался и частично провалился. Подобные взлеты и падения характерны для всех научных достижений.
– Нам придется их всех убить…
По щеке девушки покатилась слеза.
Несколько микролюдей подняли на них глаза.
– Хмм… – прошептал Давид. – Давай не будем проявлять слабость перед теми, кто нам поклоняется.
Они закрыли за собой дверь плексигласового куба, вышли из ангара и покинули периметр исследовательского центра НИСХИ. Шагая наугад, они оказались у могилы матери Давида. Молодые люди остановились и посмотрели на камень, на котором по-прежнему росло дерево. На его ветке сидела ворона.
– Микролендцы начинают что-то подозревать, – прошептала Аврора.
– Не выдумывай… У них прекрасно развито восприятие. Они просто чувствуют, когда боги радуются, а когда печалятся, вот и всё.
– Нет, они преподносят нам вдвое больше даров и чувствуют угрозу, как когда-то майя, ощущавшие, что для них вскоре наступит конец света.
– Коровы во время разразившейся в 1985 году эпидемии коровьего бешенства, может быть, тоже чувствовали, что их принесут в жертву, но это все равно ничего не изменило.
– Эмчи не больны и никому не причинили зла. Как раз наоборот.
Давид не нашелся с ответом.
– Мне кажется, что я плохая богиня, и матерью, думаю, тоже была бы скверной, – вздохнула Аврора, – я и любить-то не умею, так что даже в спутницы жизни не гожусь.
Она опустила голову, чтобы он не увидел заблестевших в глазах слез.
– Даже с Пентесилеей все пошло наперекосяк. Мне кажется, все, что я делаю, неизбежно влечет за собой катастрофу, что я не умею должным образом вознаграждать людей, которые меня любят. – Девушка в упор посмотрела на него. – Я даже тебя не сумела полюбить.
Он пропустил фразу мимо ушей, никак на нее не отреагировав.
– У меня такое ощущение, что человек может унаследовать от отца и матери некий «капитал любви», что-то вроде фишек для игры в казино. Но для этого нужно, чтобы хотя бы один из родителей его на самом деле любил. Отец бросил меня и забыл, мать использовала лишь как объект реализации своих собственных фантазий. Так что у меня никаких фишек нет. Вот почему даже если я могу играть в любовь, то лишь в течение некоторого времени.
– Не говори глупостей.
– Я постоянно себе лгу, не желая признавать ущербность своих эмоций.
– А не ты ли говорила мне, что человек не должен поддаваться влиянию прошлого?
– Но я появилась на свет только благодаря родителям. И источник, давший мне жизнь, изменить не могу.
Давид смотрел на могилу матери.
