– Ну и рожа! Никогда бы не подумал, что священник.
Причер счел за лучшее промолчать. Дышать в респираторе было трудновато, не то что в «наморднике» пехотной натовской выживалки. Капеллан подумал, что, может быть, мусорные баки у русских и отменные, но фильтры им явно не удаются.
У Кронштейна и Воровского маски были с собой, в карманах. Причер русских от души пожалел – все–таки большая часть их службы проходила либо в закрытых помещениях с принудительной фильтрацией воздуха, либо с такой вот неудобной штуковиной на лице. Тут поневоле запьешь. Он вспомнил «снюхавшегося» русского batiushku и помолился за него. «Безумный мир, бьющий в первую очередь именно по священникам… Наверное, это знак. Напрасно земляне сюда влезли, да еще и так нагло, железным сапогом. Что же здесь будет со мной? Справлюсь ли? Откроются ли мне тайны планеты, тайны, порождающие чудеса, и выстою ли я перед лицом этих тайн? Укрепи, Всевышний, раба своего…»
– Обувь почистить не забудьте, господа, – напутствовал их дневальный. – Пожалуйста.
– Сюда, Причер, – позвал Кронштейн, подходя к какому–то ящику, в котором не без труда угадывалась механическая щетка, правда, навороченная дальше некуда, вроде тех, что ставят в переходных тамбурах орбитальных шаттлов. – Вставайте на этот коврик и ботинки суйте по одному вон в ту дырку. Больно не будет. Чистую ногу – на другой коврик. Ага, правильно.
– Прямо как на шаттле, – сказал Причер.
– Так оттуда и позаимствовали. Наша штатная была еще лучше, удобнее, только на нее полгода назад бронетранспортер случайно упал. Хорошо, летуны мужчины пьющие, к казенному имуществу относятся философски, без пиетета.
– А к чему такие строгости? У нас даже на входе в штаб ничего подобного нет…
– И у кого зенитную батарею ржавка сгрызла? Так–то, Причер. Давайте сюда, руки мыть. Я понимаю, у НАТО на складах зенитных батарей много…
– Только на Кляксу их возить далеко и накладно, – заключил Причер, обрабатывая руки. – Ладно, не тратьте попусту сарказм. Надеюсь, чтобы попасть на борт «Тревоги», мне не придется через какую–нибудь камеру сгорания проходить?
– Нет, что вы, там просто бактерицидная лампа.
– Это та, после которой две недели перхоть по всему телу, особенно ниже пояса?
– Мы же не будем раздеваться… Так, Майкл, готовы.
– Тогда за мной! – скомандовал Воровский. – И хватит демократии. Патрулям не отвечать, незнакомых встречных не приветствовать. Сам разберусь. Всех арестую на хрен. Задолбали наглеть, дети ржавчины. Ну, левой!
– Может, тебе еще песню изобразить? – поинтересовался Кронштейн. – У нас со святым отцом крепко спитый дуэт. А ну–ка, Причер, вспомните, как вас в училище дрючили…
И на весь порт немузыкально рявкнул:
– One mad girl from Sascartoon!..
– One mad girl from Sascartoon! – подхватил капеллан. Он действительно вспомнил, как это было в училище. Нормально было. Давно только.
– Да тихо вы! – умоляюще крикнул прапорщик.
– Eat her out with a silver spoon!!![16] – радостно заключил психиатр. – Слушай, прапор, а хочешь, мы строевым пройдемся? Два капитана, блин… Ишь, раскомандовался, коп поганый!
– Спасибо, обойдусь. И не надо обгладывать мою солдатскую косточку, – попросил Воровский серьезно, устремляясь вперед. – На ней и так мяса почти не осталось.
– Писатель! – с уважением прогудел Кронштейн сквозь маску, оборачиваясь к Причеру. – Во как метафорами шпарит!
– Секундочку, – попросил капеллан. – У меня уже окончательно ум за разум заехал. Давайте расставим все по полочкам. Есть прапорщик Воровский, да? Пехотный воррэнт–офицер в вашей сугубо флотской организации, что уже само по себе бред. К тому же, насколько я понял, начальник портовой гауптвахты. Это из серии «час от часу не легче». А по совместительству он еще и писатель. Надеюсь, известный? Культовый? Эйб, объясните как профессионал – я рехнулся или надвигается делириум тременс? А может, вы просто надо мной издеваетесь? Так и скажите, я не гордый, посмеемся вместе.
– Майкл! – крикнул психиатр вырвавшемуся далеко вперед Воровскому. – Он не верит, что ты писатель!
– Подумаешь! Я сам не верю! – отозвался Воровский.
– Майкл – военный писатель, – непонятно объяснил Кронштейн. – Был раньше полицейский, но там за это мало платили.
– Кажется, у меня травит респиратор, – уныло сообщил Причер.
– Ну–ка, стойте, – распорядился Кронштейн. Он придирчиво осмотрел маску капеллана, подергал ее туда–сюда и спросил с не очень–то приятной чисто психиатрической интонацией: – А почему вы так думаете?
– Потому что я совершенно косой. Все, что я наблюдаю вокруг себя – контейнеры вот, погрузчики, – блестит. Под ногами бетон удивительно чистый, прямо–таки стерильный. На столбах ни одной перегоревшей лампочки, – доложил Причер с деланным спокойствием. – А прапорщик Воровский служил писателем в полиции, но там ему за это мало платили, и он нанялся писателем на внеземную базу… О–ох, человече, против вина не показывай себя храбрым, ибо многих погубило вино!
– Водки хотите? – участливо спросил Кронштейн. – Немного осталось, как раз на поправку душевного здоровья.
– Хочу, – согласился капеллан тоскливо.
– Я не знаю, как у вас… Майкл, погоди, не спеши! – попросил Кронштейн, доставая флягу. – А у нас в Империи каждая организация прикармливает себе писателей. Конечно, должностей таких нет. Но писатели – есть. Если отбросить груз стереотипов, не так уж глупо это. Писатель должен знать предмет, о котором сообщает публике. Вы представьте, какой будет ужас, если, например, детективы начнут придумывать тоскующие от безделья домохозяйки! Кто станет читать такую муть? Что может написать, допустим, историк о трудовых буднях простых русских террористов? Или специалист по паукам – о войне эльфов с орками? Было время, я слышал, когда палеонтолог мог запросто соорудить книжку о межзвездных полетах и она становилась бестселлером. Нет уж, спасибо, больше мы такого не кушаем.
Причер так жадно присосался к фляге, будто там была не водка, а пресловутый креатин после официального признания его эликсиром жизни.
– Научились! – одобрил Кронштейн. – Ну, пойдемте. И не пугайтесь. Чистота у нас действительно непревзойденная, только ничего удивительного в этом нет – порт все–таки. Мореманов хлебом не корми, дай медяшку надраить. Условный рефлекс, иначе ржавеет все моментально – вода же рядом. А тут водичка не то что земная, она хоть дурью испаряется, а коррозионные свойства у нее ого–го! Кислота, блин. На «Тревогу» поднимемся, вы вообще обалдеете, там можно палубу вместо операционного стола использовать. То есть не хотелось бы, конечно, – я так, для примера.
