— Чем так трястись, лучше… о черт! — выругался Штерн, когда при очередном толчке Куприянов и Ляо Сен одновременно навалились на него.
— Здесь автомашины не ходят, — сказал шофер. — Тут есть другая дорога, параллельная этой.
— Так почему же поехали именно по этой?
— Потому что космический корабль опустился как раз на эту дорогу, — ответил Козловский. — Она нас прямо к нему выведет.
Пшеничному полю не было конца. Автомобили, как лодки, плыли по желтым волнам.
— Хорошо, что хоть здесь посевы не пострадали, — сказал Козловский. — Ближе к городу совершенно уничтожено свыше тысячи га.
В его голосе прозвучала такая искренняя грусть, как будто он сам был председателем того колхоза, которому принадлежали погибшие посевы.
Внезапно, вслед за крутым поворотам, желтые стены раздвинулись и словно разбежались в обе стороны, открыв взору широкий простор равнины. Прямо впереди, в километре расстояния, четко вырисовывался на фоне неба исполинский белый шар, с едва заметной голубизной, ярко освещенный солнцем. Непонятным и загадочным выглядел он среди этой обычной русской равнины.
Шофер остановил машину.
— Мм-да! — сказал Козловский после нескольких минут молчания.
Сзади послышались нетерпеливые гудки.
— Ну, ладно, поехали! — секретарь обкома с шумом выдохнул воздух и покачал головой. — Такое только во сне может присниться.
Одна за другой выходили машины из моря пшеницы, и каждая, словно в изумлении, останавливалась на несколько секунд. Люди молча смотрели на шар, потом переводили глаза на засеянные поля, словно хотели убедиться, что родная природа по-прежнему окружает их.
Белый шар был реальной действительностью, но каждый невольно задавал себе вопрос, — не во сне ли он видит эту картину?
В передней машине первым нарушил молчание Ляо Сен.
— Вы обратили внимание, — сказал он, — что корабль опустился в таком месте, где до самого горизонта не видно ни одного населенного пункта?
— Да, место выбрано далеко не случайно, — сказал Куприянов.
Дорога стала гораздо лучше, но колонна все так же медленно, словно крадучись, приближалась к шару. С этого расстояния уже отчетливо были видны те черные пятна, о которых говорили радиограммы. Они были расположены по поверхности шара не как попало, а в строгом порядке. Слово «пятно» не подходило к их внешнему виду. Они были правильной круглой формы и совершенно черные, что резко подчеркивалось белым корпусом корабля. Каждое «пятно», насколько можно было судить на расстоянии, имело около метра в диаметре.
Когда колонна приблизилась на пятьсот метров, стало видно, что чудовищный мяч на одну десятую часть корпуса погрузился в землю. Было ли это следствием его тяжести или выходящий из него с огромной силой поток неизвестного газа (тот ураганный ветер, который произвел опустошения в Золотухино), удерживая корабль от падения, вырыл под ним этот котлован, сказать было нельзя. Может быть, действовали обе причины.
— Остановимся вот здесь, — почему-то вполголоса сказал Козловский. — Место вполне подходящее.
Он указал на пять или шесть берез, одиноко стоявших среди конопляного поля.
— Хорошо, — ответил Куприянов.
И вдруг из зеленой конопли появились сотни людей. Это было так неожиданно, что натянутые нервы выдержали не у всех. В колонне послышались крики. Некоторые судорожно закрыли лицо руками.
Куприянов вздрогнул, но сразу понял, что это не существа, вышедшие из космического корабля, как в первую секунду подумали многие и он сам, а просто солдаты полка, который расположился на этом месте. Люди лежали на земле, и конопля скрывала их. Когда подошли машины, они поднялись по команде, которую не слышали в колонне, и одновременным движением создали этот театральный эффект.
Место действительно было удобное. Корабль был виден отсюда как на ладони. Конопляное поле кончалось у берез, а дальше тянулась незасеянная, поросшая травой полоса невспаханной земли. Метрах в двухстах от деревьев протекал ручей с чистой прозрачной водой, берега которого заросли кустами малины.
— Место для лагеря идеальное! — сказал Козловский и, подозвав своих помощников, дал приказание разгружать машины и начинать работу. — К семи часам вечера все должно быть закончено.
Подполковник Черепанов предложил помощь своих людей. У корабля находился в карауле всего один батальон.
— Очень хорошо! — сказал Козловский.
— Ну, как там? — спросил Куприянов у знакомого уже капитана, кивнув на шар.
— Никакого движения. Можно подумать, что в нем никого нет, — ответил офицер.
При таком количестве работников дело пошло быстро. До срока оставалось еще два часа, а уже на травяном поле вырос целый полотняный город. Просторные палатки экспедиции стояли ближе к шару, а за ними ровными рядами выстроились палатки военного лагеря. На берегу ручья задымили походные кухни полка и заканчивалась постройкой кухня экспедиции.
Привычные к лагерной жизни офицеры быстро навели воинский порядок. У традиционных «грибов» встали часовые. Всюду мелькала озабоченная фигура дежурного по полку с красной повязкой на рукаве.
Пока строился лагерь, Куприянов, посоветовавшись со своими заместителями, решился на то, чего настойчиво требовали от него корреспонденты и многие члены экспедиции, — подойти к шару и осмотреть его с близкого расстояния. Он решился на это скрепя сердце. Какое-то смутное чувство, в котором он сам не мог разобраться, предостерегало его от этого. То был не страх, а какое-то другое, более сложное чувство.
С ним пошли Лебедев, Ляо Сен, Аверин, Смирнов и Манаенко. Кинооператор и один корреспондент присоединились к ним. Штерн не пожелал участвовать в экскурсии.
— Мне трудно идти, — сказал он. — Устал.
Куприянову показалось, что старый астроном сказал это только для того, чтобы найти какой-нибудь предлог, но что у него есть другая, более серьезная причина. В нем опять проснулись сомнения, но ему не хотелось менять принятого решения.
— Идите. Никакой опасности нет, — сказал Штерн, словно угадав его мысли.
Маленькая группа вышла на дорогу и направилась к шару. В двухстах метрах от цели они были остановлены часовым, который неожиданно вырос на их пути. Он категорически отказался пропустить их. Пришлось остановиться и послать за караульным начальником.
Офицер проверил документы Куприянова и, только убедившись, что перед ним действительно начальник экспедиции, приказал часовому дать дорогу.
— Когда вам надо пройти к кораблю, — сказал он, — берите пропуск, товарищ профессор.
