– Идите к дьяволу! – сказал мрачно Джимс. – Больше мы вам не работники.
– Пойдем, – позвал Серджев, – телега уже больше не поедет. Из ближайшего пункта мы пришлем вам помощь, старик.
Джимс выжимал воду из своего костюма. Ноги его по щиколотку были в грязи.
– Да, теперь я понимаю, зачем нужны были галоши! – вздохнул Серджев.
Простившись с моряком, Серджев и Джимс поплелись по дороге, еле вытаскивая из грязи ноги. Вид у них был жалкий. Мокрые и худые, они походили на ощипанных птиц, вздумавших прогуляться по болоту.
Пройдя несколько шагов, Джимс вспомнил про Ирландца, передумал и вернулся к старику с цистерной.
Серджев пошел один, насвистывая. Хорошенько обдумав все случившееся, он решил молчать. Все-таки политическому эмигранту лучше быть подальше от полиции.
Глава III. Сброшенная маска
Страшное огненное облако, близкая гибель и, наконец, почти чудесное спасение сказались на дочери профессора Холмстеда: она стала задумчивее, не прыгала больше по дорожкам парка на одной ноге и не надоедала Вельту требованиями отправиться на лыжную прогулку в горы. Как-то сразу из девочки она превратилась в девушку. Она даже почувствовала себя обязанной заниматься со своим спасителем Кэдом. Правда, занятия она любила обставлять самым необыкновенным образом. Кэд должен был забираться с ней вместе или на ветви старого дуба, или на крышу виллы. Сегодня местом своих занятий они избрали только что организованную лабораторию низких температур, где с компрессоров для сжатия водорода не убрали еще промасленной бумаги.
Мод разложила перед собой тетради Кэда на лабораторном столе, смешно надула губы и важно сказала:
– Кэд, я недовольна вами: вы опять ничего не выучили.
– О леди! Кэд много-много работы… Босс посылал его в Нью-Йорк.
– Ах, так? Отец хочет мешать нашим занятиям? Я ему задам! Я его заставлю самого с вами заниматься, и вы сделаетесь тоже ученым, Кэд!
Лицо Кэда растянулось в улыбке:
– Мистер Холмстед делал уже так, что Кэд перестал быть дикарь – он стал человек…
Мод вздохнула и, подперев подбородок ладонями, задумалась. Кэд почтительно ждал.
– А у вас в Корее бывает снег? – внезапно спросила Мод.
– Кэд родился не Корея – Карафуто… Сахалин… Там снег бывает совсем часто.
– А японцев вы любите? Кэд помрачнел:
– Кэд ненавидит японца. Мод спохватилась:
– Что же вы не отвечаете мне урок?
– Простите, мисс Мод! – послышался гулкий бас.
– Ах, это вы, Ганс! – радостно закричала Мод.
– Едва нашел вас, мисс Мод. Вы, вероятно, забыли, что мистер Вельт ждет вас у пруда?
Мод расхохоталась и всплеснула руками:
– Ай-ай-ай, совсем забыла! – Потом вдруг покраснела и стала собирать тетради. – Кэд, вы меня простите…
Девушка поспешно выбежала из лаборатории, понеслась было бегом по дорожке, но вдруг остановилась и, важно ступая, медленно направилась к пруду.
Еще бы! Ведь ей в первый раз в жизни назначили свидание. Конечно, это ужасно неловко, что за ней надо было присылать шофера Ганса. Но это ничего! Мод закинула назад голову, встряхнула волосами и пошла еще медленнее.
Из-за чугунной решетки за ней наблюдал человек в котелке. Сейчас он сильно отличался от жалкого, вымокшего и грязного рабочего с лесозаготовок – Джимса, принявшего недавно столь необычную ванну. Однако это был он. Вынув свою записную книжку, он аккуратно записал, что дочь профессора была в лаборатории низких температур. Так и должен был поступать человек, попавший в число сыщиков частного сыскного бюро, охранявших лабораторию Холмстеда от постороннего любопытства.
Вельт еще издали увидел неторопливо идущую девушку. Стройный, подтянутый, он бросился к ней навстречу, взял ее руки в свои, но она неловким движением высвободила их и покраснела.
– А я совсем забыла о своем обещании… – сказала она, может быть, извиняясь, а может быть немного лукавя.
– Сядем? – предложил он.
– Сядем, – согласилась девушка и уселась, поджав под себя ноги.
Помолчали. Мод подперла подбородок ладонью. Сердце ее колотилось. Ведь это же было ее первое свидание! Почему он молчит? О чем надо говорить в таких случаях? Наверно, о стихах.
– Вы умеете писать стихи, мистер Вельт?
– Я? – удивился Вельт, но потом смутился. – Откуда вы это знаете? – спросил он тихо.
– А я не знаю, – призналась Мод.
Вельт вздохнул, Мод тоже. Ей становилось скучно. Право, читать о свиданиях куда интереснее!
– Я прочту вам, мисс Мод, свое стихотворение, если вы только никому-никому об этом не скажете!
– Пусть кошка научится плавать, клянусь дном океана, якорь мне в глотку, если скажу кому-нибудь слово! – выпалила Мод.
Вельт испуганно посмотрел на девушку.
– Это я слышала от того седого джентльмена, который приходил к отцу на прошлой неделе, – объяснила Мод, оправдываясь. – Ну, читайте, читайте!
Вельт встал и, глядя вдаль, начал:
Ни горестных тревог
Несмытую печать,
Ни сердце твоего
Бездонную печаль
Улыбкою не скрыть,
Как трепетной чадрой,
В забвенье не зарыть
Напетого тоской…
Улыбкою не скрыть,
Как трепетной чадрой,
Ни горестных тревог
Несмытую печать,
Ни сердца твоего
Бездонную печаль.
Вторую половину стихотворения Вельт прочел совсем тихо и грустно, скрадывая неудачные рифмы.
Мод изо всех сил старалась настроить себя на лирический лад, но у нее ничего не получалось.
Вельт сел рядом с девушкой. Мод не шевелилась, а он, не отрываясь, смотрел на нее. Она чувствовала его горячее дыхание у своего уха. Почему-то она подумала о том, что он противно сопит носом. В ту же минуту Вельт схватил руками ее голову и запрокинул назад. Она увидела его губы. Тонкое тело девушки напряглось, как стальная пружина. Вельт только слегка задел горячими губами ее щеку. Еще усилие – и Мод вырвалась и вскочила на ноги. На глазах ее были слезы.
– Как вы смеете!.. Как вы смеете!.. – шептала она. Вельт тоже вскочил.
– Наша постоянная близость… наши прогулки… позволили мне надеяться… – взволнованно говорил он.
– Вы думаете, вам все можно? – запальчиво кричала девушка. – Если ваш отец миллионер, так думаете, вам можно целовать девушек на берегу пруда? Вот я все расскажу отцу и мистеру Кленову! Тот никогда не лезет с поцелуями…
Вельт не знал, куда деться.
– Простите, – сказал он, сгибая свой стек. Потом он резко повернулся и пошел по направлению к лаборатории низких температур.
