— Материальную ложку? — уточнил Гусев.
— Да.
— Ложку, которая существует?
— Да.
— Согнуть ее взглядом?
— Да.
— Зачем?
Вячеслав театрально вздохнул.
— Ты вообще когда-нибудь задумывался, в какое время мы живем? — поинтересовался он.
Гусев, который последние дни только об этом и думал, решил не выдавать себя и привычно соврал.
— Нормальное время, — сказал он. — Обычное.
— Обычное, — снова передразнил его Вячеслав. — Сразу видно, что ты из деревни.
— Давай оставим в покое вопрос моего происхождения, — попросил Гусев.
— Да я против деревни ничего не имею, — сказал Вячеслав. — Вообще, это нормально, что вы приезжаете в город, пытаетесь развиваться… пусть даже и в таком возрасте.
— Так что там со временем, в котором мы живем? — Вячеслав Гусеву уже окончательно не нравился, однако вопрос с ложкой не давал ему покоя, и Гусев решил идти до конца.
— Мы живем во время научно-технического прогресса, — сказал Вячеслав. — Мы изобретаем все больше устройств, которые облегчают нашу жизнь и берут на себя часть наших функций. Ты же понимаешь, что это просто не может не влиять на нас и наш мозг?
Гусев жил с твердым убеждением, что для оказания влияния на мозг в первую очередь необходимо, чтобы этот мозг в принципе был, а похвастаться этим, по его мнению, мог далеко не каждый. Но излагать свою теорию Гусев не стал, и просто сказал, что понимает.
Блондинка, сидевшая слева от него, все еще была погружена в себя. Новый бокал «мохито» стоял перед ней нетронутым.
— Скажем, вскоре после того, как мы изобрели калькулятор, большая часть людей разучилась считать в уме, — продолжал Вячеслав. — С появлением текстовых редакторов и встроенных в любую связанную с текстом программу спелчеккеров пропала необходимость запоминать многочисленные нудные правила русского языка, проверять правописание и расставлять запятые. Переводчики, которые сейчас есть в любом мало-мальски приличном устройстве, освобождают время и ресурсы, которые раньше требовались для изучения иностранных языков. И это всего несколько примеров из великого множества, понимаешь?
— Понимаю, — сказал Гусев. — А ложки тут причем?
— Раньше люди изобретали механизмы, которые снимали нагрузки на человеческое тело, — сказал Вячеслав. — Теперь же мы создаем устройства, снижающие нагрузку на наш мозг.
Гусев с этим мысленно согласился. Только, в отличие от Вячеслава, он не считал, что это так уж хорошо.
— И чем больше у нас появляется устройств, которые решают наши бытовые проблемы, тем больше наш мозг освобождается для выполнения других задач.
— Типа, ложки гнуть? — Гусев глотнул еще виски.
— Ложка — это только символ, — сказал Вячеслав. — Первая ступень. Телекинез. Если…то есть, когда мы научимся гнуть ложки взглядом, сам факт этого умения породит новую генерацию людей, выведет нас на следующую ступень эволюции, откроет перед нами новые горизонты. Новые перспективы, новые возможности…
— Например? — спросил Гусев.
— Тысячи их, — раздраженно буркнул Вячеслав. — Неужели ты сам не видишь?
— Нет, — сказал Гусев.
— Значит, ты просто слеп. Мне жаль тебя.
— Ну, вот ты говоришь, что такое уже было раньше, когда люди принялись изобретать всякие механизмы, снижающие нагрузку на тело, — сказал Гусев. — Но это ведь не сработало, ни к чему не привело. Никаких новых возможностей у людей не появилось.
— Да ну?
— Я имею в виду, если наша физическая форма чем-то и отличается от физической формы людей из прошлого, то вряд ли в лучшую сторону, — сказал Гусев. — У нас вон в общаге сегодня лифт сломался, так у половины соседей сразу же одышка. А я всего лишь на пятом этаже живу, между прочим.
— Это вообще другое, — сказал Вячеслав. — Ты просто не понимаешь концепции всего этого, а у меня нет желания тебе подробно все объяснять. Поищи в сети, если тебе любопытно. Сейчас мы используем всего тридцать с чем-то процентов ресурсов нашего мозга, и еще вчера мы тратили эти ресурсы на то, с чем сегодня справляются самые простые из наших гаджетов. И это значит, что сегодня мы готовы к прорыву. Человечество готово выйти на новый виток.
— Кем ты работаешь? — поинтересовался Гусев.
— Менеджером по продаже холодильного оборудования, а что?
— Просто любопытно, — сказал Гусев. — Как продажи?
— Нормально.
Версия о том, что он нарвался на городского сумасшедшего, не выдерживала столкновения с реальностью. Вячеслав был неплохо и аккуратно одет, пил дорогие напитки и разговаривал вполне грамотно. Что не мешало ему нести какую-то дичайшую, по мнению Гусева, чушь.
— Скажи, а много ли людей разделяют эту твою теорию?
— Много, — сказал Вячеслав. — И это вовсе не моя теория.
— Давно она появилась?
— Лет пять уже.
— И хоть кому-нибудь удалось?
— Слухи ходят, но документальных подтверждений я еще не видел, — неохотно признался Вячеслав.
— Я так и думал, — сказал Гусев.
— Это ничего не значит, — сказал Вячеслав. — Надо просто стараться дальше.
— Но это же чушь, — сказал Гусев. — Это не должно так работать.
— Ты просто не веришь в возможности человеческого мозга и нашу силу воли, — сказал Вячеслав. — Мне жаль тебя.
— Ну, вот смотри, — сказал Гусев. — Допустим, тебе надоело ходить пешком, и ты придумал лошадь. И что, теперь, избавленный от необходимости перебирать ногами, ты можешь научиться летать одним лишь усилием воли?
— Это неправильная аналогия.
— Предложи другую.
— А смысл? Ты слишком зашорен. Твой разум отрицает все новое.
— Нет, — сказал Гусев. — Мой разум отрицает все глупое.
— Я — человек терпеливый, — сказал Вячеслав, и в голосе его прозвучали опасные нотки, которые Гусевым и выпитым им виски были проигнорированы. — Но даже у моего терпения есть пределы.
— У тебя просто потрясающие запасы терпения, — сказал Гусев. — Пять лет на одну и ту же ложку пялиться, это ж сколько терпения надо…
— Достаточно, — сказал Вячеслав. — Я тебя вызываю.
— В смысле? — не понял Гусев.
— На дуэль, — сказал Вячеслав.
— У меня нет пистолета, — сказал Гусев.
— Моя ли это проблема? — вопросил Вячеслав. — Нет, не моя. Нет пистолета, купи. Нет денег, возьми кредит.
— Э… — услышав о дуэли, Гусев стремительно трезвел. — И ты на самом деле хочешь со мной стреляться из-за ложки?
— Не из-за ложки. Ты оскорбил то, что для меня очень важно.
— Может быть, нам стоит тупо подраться? — предложил Гусев. — Или я принесу тебе свои извинения, а ты их примешь?
