Но его дурацкие сюжеты вполне подходили для переложения в современную прозу, разумеется с изменениями в интонации, именах действующих лиц и географических названиях. Нельзя даже сказать, что я крал эти сюжеты.
Скорее всего, слегка их «заимствовал». Они теперь в широком обиходе, мои права на них закреплены, да к тому же и сам Вагнер умыкал их откуда-то из прошлого!
Я вполне мог обеспечить себе доход, используя лишь вагнеровские сюжеты, но они уже сидели у меня в печенках. Поэтому, когда Фингерхут ушел в отставку и купил себе ранчо в Турции, я бросил писать любовные истории и перешел на военную прозу. Ее продавать оказалось намного труднее, и иногда я почти голодал, поскольку, зная кое-что о войне, я, в соответствии с теорией Фингерхута, обрек себя на истинные скачки с препятствиями.
Кроме того, далеко не все из того, что я знал о войне и военной службе, можно было ввести в рассказ или роман. И все же с некоторым сожалением я вспоминал, насколько проще было иметь дело с «историями о любви», ибо ни я, ни Фингерхут, ни сам Вагнер не могли похвалиться доскональным знанием женщин…
* * *
В особенности это оказалось применимым к Гвен. Я всегда полагал, что любой женщине при переезде с квартиры требуется минимум семь мулов либо эквивалентный им огромный контейнер. И я считал, что женщины по своей природе существа неорганизованные. Я был убежден в этом.
Но Гвен собралась покинуть свою квартиру всего лишь с двумя чемоданами – одним большим для одежды (он, кстати, был меньше моего саквояжа!), в котором все было очень аккуратно уложено, и другим поменьше для прочих предметов. Вот так.
Она выстроила в ряд наши пожитки: чехол, узел, большой чемодан, маленький чемодан, свою сумку, мою палку и японское деревце. Задумчиво их оглядев, она произнесла:
– Мне кажется, я могла бы все это увязать так, чтобы самой вынести из дома.
Я запротестовал:
– Интересно, как ты это себе представляешь? У тебя же, кажется, всего две руки. Надо нанять тележку.
– Как скажешь, Ричард!
– Так и скажу. – Я двинулся к ее терминалу и застыл. – Ох, я и забыл!
– Гвен, казалось, не слышала, ибо все ее внимание поглотило японское деревце. – Я и забыл! – повторил я. – Гвен, ты становишься не очень-то разговорчивой. Я сейчас тихонько проскользну к ближайшему терминалу и сразу же вернусь.
– Нет, Ричард!
– Но ведь это всего лишь мгновение.
– Нет и нет, Ричард!
Я вздохнул:
– Как ты непреклонна!
– Ричард, я согласна на что угодно, только бы сейчас не расставаться.
Я даже не возражаю против того, чтобы все оставить здесь, рассчитывая, что мы сможем вернуться. Или, скажем, все вынести наружу и оставить перед дверью, а самим пойти на поиски тележки и еще позвонить мистеру Миддлгаффу.
– И по возвращении констатировать пропажу всего? Или тут поблизости вовсе не водятся двуногие крысы? – спросил я саркастически.
В любом космическом спутнике-поселении водились свои «темные ходоки», весьма нежелательные для властей. Они всячески избегали возвращения на Землю. Предполагалось, что власти Голден Рула успешно их вылавливают и высылают, но насчет «высылки» ходили всякие слухи, которые заставляли меня по возможности избегать встреч с такими «грызунами».
– Имеется, сэр, еще один способ, адекватный нашему продвижению к будке с терминалом, – сказала Гвен. – Если бы нам удалось добраться до жилищного Управления и получить новое обиталище, то тогда мы вызвали бы тележку и дождались ее там. Но будка имеет то преимущество, что она близко. Ты раньше сказал, что поднял бы оба груза, а трость приторочил бы к чехлу. Я, пожалуй, позволю тебе так сделать, но только ненадолго. Тогда я возьму оба чемодана, а сумку перевешу через плечо. Единственной проблемой останется японское деревце. Но, Ричард, ты же видел в «Географическом журнале» туземных девушек, несущих на голове узлы?
Не дожидаясь ответа, Гвен подняла горшок с деревцем, примостила его на макушке, расправила локти, улыбнулась мне, потом присела, согнув лишь колени, и взяла в обе руки по чемодану.
Она прошлась по квартире, поворачиваясь кругом и ожидая моей реакции.
Я зааплодировал.
– Благодарю вас, сэр! Осталось только одно. На пешеходной дороге может быть людно, и меня, чего доброго, толкнут.
Она изобразила это, выпустив из рук чемоданы и на лету подхватив падающий горшок с деревцем.
– Вот так я поступлю!
– Но тогда я брошу свои вещи, выхвачу палку и отколочу обидчика.
Болвана, который тебя толкнет. Правда, я не забью его до смерти. Просто проучу. И конечно, лишь в том случае, если обидчиком окажется самец, достигший зрелого возраста. Если же нет, я просто передам его властям.
– Не сомневаюсь, что ты так и поступишь, милый! Но я не очень-то боюсь, что меня толкнут, особенно если ты будешь идти впереди, создавая фарватер. Договорились?
– Ладно. Но при условии, что ты оголишь свою талию.
– А зачем?
– На тех снимках в «Географическом журнале» у женщин талия непременно оголена. Это единственное, из-за чего журнал их снимает.
– Ну и прекрасно, раз ты этого хочешь. Хотя не уверена, что это мой стиль.
– Напрашиваешься на комплимент, обезьянка? Ты будешь прекрасно выглядеть, но не стоит баловать этим уличный сброд. Поэтому останься с прикрытой талией.
– Мне все равно. Если хочешь, я вполне могу и оголиться!
– Чересчур ты что-то покладиста! Делаешь так, как тебе хочется, но при этом вроде бы поддакиваешь мне. Это что, обычные женские уловки?
– Конечно!
Наше собеседование прервал звонок в дверь. Гвен удивилась.
– Позволь мне, – сказал я и, шагнув к двери, нажал на кнопку переговорника. – Кто там?
– Послание от Менеджера.
Я убрал палец с кнопки и спросил Гвен:
– Открыть?
– Думаю, да.
Я нажал на другую кнопку, дверь распахнулась, и человек в прокторской форме шагнул внутрь. Дверь захлопнулась. Он ткнул мне в руки какой-то листок.
– Распишитесь здесь, сенатор, – сказал он, но тут же отдернул руку. Скажите, а вы точно сенатор от «Стандарт Ойл»?
Он был одним из тех людей, которых смерть чрезвычайно украсила.
Х.Х.Монро (1870-1916)
– Вы почему вдруг отступили? Кто вы такой? Назовите себя!
– А что? Если вы не сенатор, то забудьте о моем приходе. Я, наверное, ошибся адресом.
Посетитель сделал шаг назад и ударился спиной о дверь, всем своим видом изображая замешательство. Он повернул голову и попытался дотянуться до кнопки, открывающей замок.
Я сбросил его руку.
– Я велел вам назвать себя! Этот шутовской наряд еще ни о чем не говорит. Я желаю видеть ваше удостоверение. Гвен, задержи его!
