Путники оторопело на неё уставились. Настоящая ведьма! Не хватает только метлы в морщинистых руках. Впрочем, метла тут же появилась — оказывается, старушка держала её у себя за спиной.
— Ну-ка, проверим ваш груз.
Мужчины переглянулись — им, вообще-то, говорили о колдуне.
Лошади наконец-то вошли в ворота. Внутри было так же темно, но большущий навес путники всё же разглядели. Повозка сразу же оказалась под ним.
— Хотя бы не льёт, — ворчливо проговорил Бернард.
— Так. — Деловито продолжала старуха, вынимая поочерёдно содержимое фургона, не забывая при этом сверяться с листком, который она держала в руке. — Коготь льва, пчелиный воск, кровь крота, сухая крушина, олений рог, так, а где?.. ага, вот — ореховое масло, шкура чёрного телёнка, вербена и, — тут она вытащила клетку, — сова.
— Ну, вроде всё.
Старуха вынула из складок широкой юбки толстенный кошелёк.
Лактион, обрадованный тем, что всё так хорошо закончилось, и их не превратили в лягушек, тут же заспешил прочь.
Двери закрылись.
Ветер завывал вовсю. Где-то вдалеке ему вторил волк. Дождь омывал мрачные башни колдовского замка. Замка, где жил чёрный колдун. Одинокий чёрный колдун.
Нет, он не причинял зла. Просто жил один и никогда не выходил из своего жилища. Но говорят, что волосы у него были тёмные, как вода в колодце, и глаза, будто дремучая бездна грозового неба. Гран… чёрный колдун…
* * *
В камине ровно горело пламя. Зал был большой, но ковры по стенам и шкуры на полу помогали забыть о бедах, а уютное кресло возле огня — об усталых ногах.
За столом сидел бледнолицый парень. Чёрные волосы спадали с плеч, и усталым жестом он то и дело поправлял их. Он писал. Длинным синим пером. Перед ним — толстые тома, раскрытые книги. Окно нараспашку — ветер, врываясь в комнату, шевелил страницами.
Гроза проходила. Вот уже и небо прояснилось. Жёлтая луна вышла из-за облаков, чтобы взглянуть единственным глазом на Землю.
Парень на минуту поднял глаза. Уже глубокая ночь, тишина. Он устало потянулся.
Olah — Ha — Asiah…
Страница не дописана.
Но сон уже зовёт…
* * *
В подземелье пахло сыростью.
— Опять, опять беспорядок! — цветастая старушка металась между столами, на которых лежали всевозможные магические предметы. — Ну же эти вещи будут лежать на своих местах!!!
— Эй, Фима! Поосторожнее! Это ядовитое растение! — на ступеньках стоял темноволосый парень в белоснежной рубашке.
— Ядовитое, ядовитое. — Бубнила старушка. — Ай! Щиплется!
— Ну, я же предупреждал! — Парень подбежал к ней и, скрестив указательные пальцы левой и правой рук, быстро наложил заклятье. — Теперь не больно?
— Спасибо, Гран.
Он подошёл к столу, где лежали самые невероятные растения.
Сегодня — изучение свойств растений Меркурия.
— Кстати, — прервала его размышления Фима. — Тебе там сову привезли.
— Сову? — Гран моментально выскочил из комнаты и помчался вверх по лестнице.
— Эх, — покачала головой старушка. — Тебе бы с девушками гулять, а не гробить жизнь свою. И зачем?
* * *
Чтобы обладать силой, нужно родиться с ней. Но чтобы уметь управлять ею — мало даже одного года постоянного обучения. Даже пяти лет не хватит. А некоторые маги учатся всю свою жизнь. Всё время они проводят в одиноко стоящих замках на краю земли. Пишут книги о своих опытах, что бы потом такие же маги проверяли их в своих, нелюдимых с виду, домах.
Гран знал, что будет так. Сила — не подарок богов, а тяжёлое бремя, нести которое приходится даже после смерти. Родителей он не помнил, всегда жил с дядей. А однажды решил уйти. Учиться управлять силой. Своей силой.
Потянулись однообразные годы. Магия — не просто красивое искусство, это тяжёлый труд. Не спать десять дней, не есть сорок, не пить четверо суток, выучить толстую книгу талисманов, все магические камни и растения, и заклинания, заклинания, заклинания…
Обыкновенная жизнь колдуна.
И всё в одиночестве. Люди мешают познавать мир. Ведь люди — это эмоции. Эмоции — это сила. А силой нужно управлять.
И вновь до глубокой ночи сидел Гран у камина и писал.
Писал, писал, писал…
И так будет всегда.
Нет, не всегда.
Однажды…
* * *
Он умел оборачиваться вороном. Чёрным, с блестящими умными глазами. И только Фима знала, что когда совсем невмоготу сидеть одному и учить, когда лес манит свободой, а небеса простором, а воздух особенно хорош, Гран улетал. Неизвестно куда, может быть очень далеко отсюда. Но всегда возвращался.
И вновь книги, книги, книги.
* * *
В ту ночь ярко светила луна. Дул тёплый ветер. Природа спала.
А высоко, над кронами деревьев, летел ворон. Уверенные взмахи крыльев, твёрдый взгляд. Вперёд, куда глядят чёрные глаза…
Вперёд…
Ночь уходила, вот уже и не видно луны, стих ветер, а небеса приготовились встретить жизнерадостное солнце.
А чёрный ворон всё летел.
Нелегко уйти от свободы…
Дни бежали. Реки сменялись лесами, полями, городами, посёлками.
А ворон летел.
Куда глаза глядят.
* * *
Ручеёк тихонько бежал вперёд. Рядом — зелёная трава, мелкие камешки. В воде — рыбки, играют и радуются жизни. Рядом мирно посапывала собака. И солнце, освящая всё это, улыбалось.
В золотистом сарафане к ручейку спускалась девушка. Она несла вёдра — самая чистая вода в ручье.
Жёлтые кудри рассыпались по плечам. В карих глазах — добрые огоньки. И весёлый румянец на щеках. Собака вскочила.
Здравствуй, Леда!
Устало опустился на траву ворон. Поспать бы. Крылья сложились за спину, голова опустилась.
— Ой! Какой огромный ворон!
Чёрная голова мигом повернулась.
Ласка и доброта смотрели на Грана. Или ему кажется?
Леда подошла поближе. Она улыбалась.
— Возьми! — она протянула ему кусочек хлебушка.
Гран усмехнулся. Он мог не есть три месяца.
Но девушка была такой милой, и такой заботой и теплом веяло из её рук, что он подлетел к ней и тихонько ущипнул за палец.
Леда рассмеялась. Пёс обиженно залаял. Ворон взлетел и, усевшись к ней на плечо, громко каркнул.
* * *
У неё был добрый взгляд, ласковая улыбка, и солнечные волосы. А у него чёрные крылья и такой же чёрный клюв.
Она кормила его из рук, и он не боялся сидеть у неё на коленях.
Она гладила его по голове, а он ласково клевал её волосы.
А время шло. И даже магия не способна его остановить.
Пора обратно…
* * *
Листва пожелтела. Скоро уйдёт это чудесное лето. А он всё ещё здесь, с Ледой. Вдали от дома.
