Кризис среднего возраста своей мозолистой рукой вывел меня на скользкую стезю порока. Отсчитав третий десяток, довелось таки стать террористом.
Но лучше расскажу все по порядку.
* * *
Как-то прекрасным зимним утром по легкому морозу пришел я на работу с новостью о том, что сгорел монитор близ Аграрного.
Но коллеги уже вовсю обсуждали эту новость, выдвигая различные теории. Поняв, что уже не смогу с ходу стать центром внимания, я тупо уставился в монитор и начал двумя пальцами набирать текст заключения по экспертизе пиловочника.
— Сафа, а ты в курсе, что монитор на Аграрном сгорел? Ведь это явно теракт! — это Дмитрич меня в разговор пытается втянуть. Подначивает, он-то сам уверен, что это не теракт!
— Да, — сухо ответил я, давая понять, что эта темя для меня не интересна. Дмитрич с Нурычем и так меня за шизанутого принимали после случая с гадалкой, так что тут только переглянулись и пожали плечами.
День, в общем, прошел как всегда, только постоянно следили за новостями. Хех… Словно от этого монитора их жизнь зависела.
На вечер намечалась маленькая корпоративная вечеринка, посвященная двадцатой годовщине появления Катюхи на свет. Но я уже неделю, как был в полнейшей завязке, так что просто поздравил ее и поспешил откланяться.
— Сафаргали Рашитович, что за железяки вы в сумке постоянно носите? Неужто в сантехники подались? — Катюха уже была настроена празднично, и не упустила возможности подкольнуть.
— Да так… — в сумке действительно лежал кран и разводной ключ, так что давать ей лишнего повода не хотелось. — Вчера на дачу ездил, кое-какие железяки домой приволок.
Нурыч с Дмитричем пристально на меня взглянули. Они то знали, что вчера я весь вечер был дома. Я им подмигнул — не выдайте мол!
Они понимающе кивнули, мол, будь спок — все будет о’кей, и я намеренно гремя железом, прошествовал к двери.
* * *
Утро следующего дня я вижу в каждом кошмарном сне…
Проснулся я на удивление рано и в шесть часов уже сидел с чашкой чая и смотрел новости на кухне. Канал был новый, так что изощрялись вовсю и новости были самый что ни на есть свежачок, с пылу, так сказать, с жару.
Вдруг обычный ход новостной программы был прерван. Девушка диктор с надрывом сообщила, что стали известны новые факты по поджогу монитора близ Аграрного университета. Миловидную девушку моментально сменил плотно сложенный мужичок в светлом пиджаке.
— …Нам определенно известно, что в подготовке и осуществлении этого теракта принимал участие гражданин Ешимгаянов Сафаргали Рашитович, — тут на экранах появляется наша фотка с летней гулянки, на которой мой отрешенный от мира фейс обведен жирной желтой линией, — Оперативная информация, полученная от его коллег по работе позволяет сделать определенные выводы. Пока рано говорить о полном разрешении дела, ведь возможны еще и сообщники. К сожалению, группа, выехавшая по его адресу, никого не обнаружила. Просьба всем, кто имеет какие-либо сведения о местонахождении С. Р. Ешимгаянова, сообщить по телефону ХХ-ХХ-ХХ или позвонить 02.
Камера с плотненького мужичка перешла на молодого человека с микрофоном в руке.
— Будет ли награда поймавшему преступника?
— Убедительнейшая просьба не заниматься самодеятельностью. Поимка преступников — занятие не для обывателей. Тем более что он может быть вооружен — его коллеги сказали, что уходил он с сумкой, полной железных предметов, которые вполне могут оказаться оружием.
Я сразу сообразил: видать выехали по моему старому адресу. Елы-палы!!! Да чего ж я сижу то??? Тут с минуты на минуту может маски-шоу начаться!!!
Как человек, привыкший к командировкам, собираюсь в дальнюю дорогу в течение двадцати минут. Главное — не забыть деньги и документы. Все отложенное на «жигуль» выгреб из тайничка в плинтусе и сунул в карман. Думаю, что в ближайшее время лучше пожить без машины…
Сбегая по лестнице, задел плечом и сбил соседа-милиционера, который, видать, загулял и возвращался домой под утро.
* * *
Девятичасовые новости я смотрел уже на ж/д вокзале. На экране — интерьер моей квартиры, тени в масках и бронежилетах. Голос того самого крепенького мужичка комментирует за кадром:
— К сожалению, группа захвата опоздала буквально на полчаса. Вы можете видеть, в какой спешке они покидали обжитое место, — показывают квартиру с раскиданными вещами и крупным планом развороченный тайничок — А это, видимо, тайник, искусно спрятанный умельцами под плинтус. Похоже, именно здесь они прятали деньги, оружие и взрывчатку.
Показали и моего поддающего соседа. Уже совершенно трезвый, он стоял в тени подъездного козырька и, сурово глядя на корреспондента, повествовал:
— Собственно подозрения у меня появились сразу после взрыва. Поэтому я, не предупреждая никого, решил устроить засаду в подъезде на свой страх и риск, чтобы взять его с поличным. Квартиру подозреваемый покинул в семь часов, ноль-ноль минут и десять секунд по Уфе. Я ждал его в подъезде, но, к сожалению, он оказал мне сопротивление нокаутом и сбежал. С моего бессознательного тела он снял часы Роллекс и всю месячную зарплату…
Мне повезло, что на работе я был записан с ошибкой: правильно было Ишемгаллямов. Хвала Всевышнему, хоть ездить я мог спокойно.
В Самаре я уже знал, что для поимки Сафы Ешимгаянова в республику направлена группа ФСБ и Прокуратуры России.
На вокзале в Красноярске увидел, как буквально час тому назад я от нечего делать организовал поджог американской птицефермы на Кубани. Черным по белому на снегу головешками было выложено: «Янки гоу хоум!»
Мнда… Теперь уже из язвы российского масштаба я стал международным террористом. Джордж Буш обещал за информацию обо мне сто тысяч зелеными, а Путин говорил, что за мою голову гроша ломаного не даст.
* * *
Помотавшись по бескрайним просторам Федерации, померзнув на вокзалах и израсходовав весь свой «жигуль» на поддержку МПС, я решил, что пора и домой.
В плацкартном вагоне, который вез меня до дому до хаты, продал свою сумку какой-то сердобольной тетке, которая, покачав головой, посоветовала мне завязать с синим.
— Загнетесь ведь… Не сказать, что вы совсем уж опустились… По лицу и одежде видно, что интеллигент. Пока не поздно остановитесь.
Качая головой в такт ее ритмичной речи, протянул безмолвно сумку и сунул в карман полтинник. Уже через час я стоял на перроне г. Уфы, столицы Башкортостана.
Вот уже позади без малого месяц, проведенный в бегах и постоянной боязни быть пойманным каждую минуту. Отрешенно гляжу ввысь, на яркое зимнее солнце, на серую вокзальную площадь и на людские лица цвета вокзала. Но в глубине души рад, что все кончилось. Я снова стою на родном до боли в печенке асфальте.
