— Я не хочу, чтобы они узнали об этом! — прошипел он в ответ.
— Я сказала им, что нам нужно немного побыть вместе, поскольку ты смущен приступом головокружения.
— Да… нет, уже прошло. Но ты права — психоисторические прогнозы, которые я сделал, начинают сбываться уже здесь и сейчас.
— Да, они немного странные…
— Странные? Их идеи опасны, просто разрушительны! — взорвался Гэри. — Классовая вражда, сокращение бюджета. Они попрали все системы, которые поддерживают Империю в целости и сохранности.
— А на улицах все такие веселые.
— А тиктаков их ты видела? Они перешли на полную автономию!
— Да, это обескураживает.
— Они взялись за воспроизведение симов. Искусственный интеллект для них уже не табу! Их тиктаки скоро станут такими сложными, что…
— Убедил, разложение идет полным ходом, — согласилась Дорс.
— То ли еще будет. Помнишь мою многомерную развертку психоисторического пространства? Я заложил данные по Сарку в карманный компьютер, как только мы спустились с орбиты. Если они по-прежнему будут придерживаться курса своего Нового Возрождения, их планету разорвет на куски. На экране пламя охватило Сарк и сожрало в считанные минуты, оставив только пепел. Они полностью исчезли из модели Империи, превратились в ничто!
Она взяла его за руку.
— Успокойся. Они опомнятся.
Гэри и не подозревал, что так разволновался. Империя — это воплощенный порядок, а здесь…
— Профессор Селдон, окажите нам честь. С вами желают встретиться ведущие представители нашего Нового Возрождения. — Бута Фирникс ухватила Гэри за рукав и потащила обратно в приемную. — Они многое хотят рассказать вам!..
А ведь он так стремился сюда! Чтобы понять, как возникли проблемы, незначительные для Империи, но ставшие важными здесь. Увидеть изменения своими глазами, почувствовать их запах. Сколько было здесь страстных споров, пустоцветных разработок, экстравагантных мужчин и женщин, упрямо цепляющихся за свои грандиозные проекты. И все это пронеслось мимо Гэри с головокружительной скоростью.
Их было так много! Внутренне Гэри возопил в знак протеста. Головокружение, которое он испытал, оказалось симптомом глубокого и непонятного отвращения.
Бута Фирникс продолжала зудеть:
— …и некоторые из наших самых светлых умов ждут встречи с вами! Идемте!
Гэри подавил готовый вырваться стон и бросил на Дорс душераздирающий взгляд. Она улыбнулась и покачала головой. Показывая, что ничем не может помочь.
Если прежде Бута Фирникс представлялась ему песчинкой в ботинке, то теперь она превратилась в здоровенную каменюку.
— Она невозможна! — пожаловался он Дорс, когда они остались наедине. — Трещит и трещит без умолку. А я прибыл на Сарк только из-за психоистории, а не ради выслушивания свежих имперских сплетен. Как получилось, что социальные устои на этой планете рухнули? Какие социальные механизмы отказали и какое отношение ко всему этому имеет их Возрождение?
— Мой Гэри, ты не умеешь вынюхивать общие тенденции из самой жизни. Тебя угнетает такой оборот. Гораздо свободнее ты чувствуешь себя в мире цифр.
— Большое спасибо. Все, что я вынюхал, на редкость воняет! И меня все еще интересует, как им удалось восстановить те старые симуляторы. Если только мне удастся отвертеться от экскурсии на тему «Возрождение» по их гадким шумным улицам…
— Полностью согласна, — мягко сказала Дорс. — Скажи им, что тебе нужно поработать. И останемся у себя в комнате. Я уверена, что нас продолжают выслеживать даже здесь. От Сатирукопии нас отделяет всего один пространственный тоннель.
— Мне нужны мои прежние записи. Свяжемся с Трентором…
— Нет, будешь работать без связи. Иначе Ламерк найдет нас и с завязанными глазами.
— Но мои записи…
— Восстанови их заново.
Гэри уставился вниз и скрепя сердце признался себе, что вид великолепен. Величественные, прямые как стрела аллеи. Суета на улицах усиливалась.
Но над горизонтом поднялось еще несколько столбов огня и Дыма. На улицах Сарконии царило буйное веселье — и не менее яростный гнев. Лаборатории выкачивали все больше энергии нововведения происходили на каждом углу, воздух звенел от нарастающих изменений и грядущего хаоса.
Предсказания Гэри носили абстрактный, статистический характер. Но видеть все собственными глазами и знать, что будет дальше, — было невыносимо. Против своего желания Гэри привязывался к этому миру. Хотя и понимал, что зря.
Кричащая роскошь, богатство и довольство. Он знал, что это тоже внесло свою лепту в хаос.
На Геликоне он видел нищету, он жил среди нее. Когда он был мальчиком, его бабушка заставляла покупать ребенку курточку на несколько размеров больше, «на вырост, чтоб на дольше хватило». Его мать ругалась, когда он играл в футбол, потому что он быстро разбивал ботинки.
Здесь, на Сарке, как и на Геликоне, настоящие бедняки работали на полях. Иногда им даже не хватало денег на топливо для машин. И тогда люди запрягали осликов, которые волокли механические плуги.
Кое-кто из его родственников умудрялся выбраться из страшной нищеты. За два поколения рабочие сбросились и купили коммерческую водительскую лицензию. Гэри вспомнил, что его тети и дяди были такими же болезненными, как и отец. Много лет спустя бедность сказалась и на нем, наградив его целой кучей болячек, которые на Тренторе вызывали изумление у врачей.
Бедные геликонцы работали на своих фермах с такой мощной, опасной и дорогостоящей техникой, за которую они за всю жизнь не смогли бы расплатиться. Их жизни ничего не стоили, а Империя богатела и расцветала. Когда они умирали, то ничего не оставляли после себя, кроме воспоминаний, светлого пепла сгоревшей в огне бабочки.
В стабильном обществе их жизнь была бы не так тяжка. Его отец умер, надорвавшись.
Неквалифицированная медицина и тяжелая работа убили его отца так же верно, как кинжал ночного убийцы. Колебания цен на далеком рынке сбыта тоже убийственны — и Гэри знал, что ему предстоит сделать. Он преодолеет эту неопределенность, отыщет гарантию порядка в хаосе. С помощью психоистории.
Его отец…
— Профессор! — Пронзительный голос Буты Фирникс вырвал его из задумчивости.
— А, поездка по округу. Я, я даже не знаю…
— О, к сожалению, она откладывается. Беспорядки, знаете ли. — И тут же добавила:
