Поднялся, руки в брюки сунул. На брата посмотрел, потом на Эру – белая, застывшая.
– Ее… похоронить надо, – выдал с трудом.
Лой исподлобья на него уставился – взгляд звериным сделался:
– Попробуй.
Тон спокойный, а мурашками по телу холод от него.
Мужчина постоял и вышел. Привалился к дверям, соображая, что делать, а в голове как и в душе – пусто.
Лири на светлого уставился, еле заметно подбородком на "склеп" мотнул – что, как он там? Вейнер так же и ответил.
И зависли в тишине и скорби – ни слов, ни мыслей.
Третьи сутки после смерти Эрики шли, и вроде обвыкнуться можно, сжиться как-то, а боль не отпускала. Залезла в сердце змеей, закрылась и жалила изнутри.
Эрлан как привязан, как похоронил себя вместе с женой и не родившимся ребенком.
Вейнер у окна сутки уже сидел. Вытянул ноги на лавке, спиной к стене прислонился и смотрит на городок, на пейзаж, только мимо все, мимо.
Самер рядом бухнулся, специально громко стол отодвигая, специально Вейнера задевая, чтоб очнулся. На дверь в скорбный зал кивнул:
– Выходил?
– Нет.
– Так и сидит?
– Спал. Обнял ее, к животику щекой припал и спал.
А голос безжизненный.
– Ну, вот что, – разозлился Самер. – Быстро в мытню и полоскаться до упора, пока вся хмарь не сойдет. И сюда. Будем Эрлана вытаскивать.
Вейнер горько усмехнулся: наивный.
Сел нормально, руки на стол положил: если б просто так было – сходил и смыл смерть близкого. Если б можно было сгоревшую от боли душу вот так просто взять и вытащить да новую, свеженькую, вставить. Еще и новую любовь туда втащить, желаниями наполнить.
Вздохнул тяжело.
– Я уйду.
– В смысле? – глянул на него Самер, как холодной водой окатил.
– В прямом. Дождусь, когда Эрл хоть немного в себя придет и уйду. Пойду багов бить. Здесь мне делать нечего.
– Аа! Ясно, – кивнул, зубами скрипнув. – Умереть хотим, но с умом.
Вейнер промолчал, уже жалея, что вообще сказал. Не понял его Самер, и не мог понять.
В залу зашли Нерс и еще четверо с ним. Все в темных хламидах с капюшонами. Лири напрягся, встал. Радиш к стене притиснулся, давая ему пройти, и не понимая еще, что происходит.
Нерс широко распахнул двери. Эрлан взгляд на него поднял. Сидел ссутулившись, а тут выпрямляться стал и вставать.
Мужчины в скорбный зал вошли, обходя Нерса и стремясь к покойнице.
– Пора, Эрлан Лой…
И как бомба взорвалась.
Лой мигом озверел, схватил двоих и лбами сшиб, выкинул на Нерса. Того в поминальный зал откинуло. Еще одного в косяк лицом, второго за руку – вывернул и… голову свернул.
Лицо – оскал, в глазах безумие. Нерс к телу – получил со всего маху – улетел к столу.
Самер вскочил, стол прыжком одолел и к светлым, оттаскивать, видя, что Лой с ума сошел и не ведает, что творит. Вейнер на стол вспрыгнул и на пол. Нерса за шиворот и Радишу на руки:
– Держи!
Понял, что брат сейчас всех положит. Один труп уже точно есть.
А тот светильник за ножку схватил – удар по стене и чаша отлетела. Второй рукой – второй, удар – чаша со звоном по полу катится.
Лой застыл в дверях со стойками в руках, как с мечами и всем ясно, что ляжет, а никого не пустит. Гора трупов будет, прежде чем он сам погибнет.
К нему ринулись, и первый же стойкой по лицу получил. Мотнуло, кровь разбрызгивая. Удар под дых и плашмя в лоб железкой и тыльной стороной ладони – на руки стражам отлетел, обмяк. Второго Лой другой рукой придерживал и отправил смаху за первым.
– Стоять!!! – заорал Самер, видя, что светлых прибывает, как раненных и трупов.
Куда там. Лири рядом с хозяином встал, Шах, не думая кулаком одного в рожу и на руки Ежи – оттаскивай и слева от брата, губу разбитую оттирая. И пусть Эрлан сдвинулся, они сейчас все в неадеквате.
– Убирай людей, идиот, – заорал Нерсу Самер, не давая никому пройти в зал, выкидывая пока не напоролись.
Нерс смог встать, закричал, сообразив:
– Стоять!! Все ушли, все!! Быстро!!
Тихо стало, Самера теснить перестали. Нерс разбитый нос потрогал, качнулся, уставился на Эрлана. А тот как неживой – истукан с мертвыми глазами – стоит готовый насмерть биться и ровно ему сколько положит и кого. От взгляда его мурашки по спине – ничего в нем кроме холода и ненависти, глубокой, безумной.
Нерс понял, что и пенять бесполезно – не услышит, как не видит за своим горем ничего. Для него Эйорика все еще жива, и он будет охранять ее тело, пока сам дышит.
И что с него взять?
Как Лайлох достойно похоронить? Вместе с ним, после того, как убьют? Только страж с ним, и чтоб хозяин не творил – на его стороне так же до последнего стоять будет. Еще и Вейнер, этот-то куда?
Изначальный оцени силы и понял, что здесь только Маэру разве разобраться.
– Саэра и Витта забрать дай, – попросил спокойно, не желая даже голосом Эрлана доставать. Самому худо от его вида было, а уж как ему тут – без слов ясно.
Эрлан не шелохнулся. Нерс понял, на Лири уставился.
Тот осторожно труп подтащил за ноги, там Самер помог и передали светлым в коридоре, затем второго убрали.
Эрлан взгляд упреждающего с советника не спуская, стойками крутанул, как клинками, и вниз опустил. Постоял и шагнул внутрь. Уставился на Лири, приказ передавая и, дверь плотно затворил.
Самер выматерился. Радиш к светлому подошел:
– Не трогайте его, простите. Не в себе он, понимаете?
– Я все вижу, – отрезал потрясенный Нерс. За всю жизнь он не видел, как за секунды погибают люди, а тут двоих положил, и кто? Свой. И почему? До этого вопроса доходишь и винить уже не можешь.
– Двое? – посмотрел на Самера. Тот чуть заметно кивнул, руками в бока уперся.
– Трое считай калеки, – и сплюнул в сторону, добавив тише. – Если еще выживут.
Какой тут "Эрлан убил"? За Эру вон как легко, а ее – нет, это Самер теперь точно знал, хотя лучше не становилось и вопросов не убывало и версий.
Страж, склонив голову, в коридор поплелся.
– Лириэрн, куда? – спросил Нерс. Тот глянул подавлено и рукой махнул. Обошел труп и двоих, что раненого оттаскивали, скрылся.
Советник губы поджал – худо дело. Дождался возвращения стража и вовсе потерялся – тот нес шкатулку с брачными анжилонами.
– Что творишь? – перехватил его у дверей – перекосило мужчину.
– Отойди, светлый, – попросил спокойно. А что с Лири взять – его право – приказ выполнил.
В скорбный зал все прошли. Эрлан возле Эрики стоял, склонившись. Одна ладонь живот грела, второй за руку мертвую держал. Увидел вошедших – насторожился, каждого взглядом окинул диким, упреждающим, словно волк, оскалившийся возле добычи, только не рычал разве.
Понял, что не претендуют и наплевал. Шкатулку открыл и осторожно один кулон взял. Голову Эрике приподнял, надел. К груди ей ладонью знак уз прижал и склонился, поцеловал в лоб нежно, чуть касаясь, жмурясь. А у самого желваки ходуном ходят.
