Волшебник улыбался. Очень хорошо улыбался. Анне совсем некстати пришло в голову, что настоящие злодеи так хорошо улыбаться не умеют… и что волшебник – еще совсем не старый человек. Такой… средний. Положительно, совсем не старый.
Но, имея подобные настроения, драться ни с кем не станешь. Это ну совсем не драчные настроения! И она заставила себя подумать иначе: «А как, спрашивается, улыбаются настоящие злодеи? Особенно если они хотят подделаться под хороших людей?»
– Вы, конечно же, правы, Анна. Я постыдно упустил из виду правила приличия. Что ж, извольте, мое имя Динн. Но правильно ли я назвал вас? Нет ли ошибки?
– Да, я Анна, господин Динн. Госпожа Анна – для малознакомых людей.
– Прекрасноволосая госпожа Анна. Могу дать вам честное слово… Нет, я могу вам поклясться – да-да! – положить руку на Евангелие и поклясться, что никогда не хотел и не хочу сделаться вашим бургомистром. Да-да.
«Прекрасноволосая госпожа Анна» фыркнула. Ужасно льстивый попался ей волшебник.
– Поверьте, у меня есть забавы позабавнее. Вот, например, «Младшая королевская хроника» Бэды Недостопочтенного по сю пору не читана…
На лице мага несколько обиженное выражение сменилось сильно мечтательным. Он даже сделал маленькую паузу и вздохнул, печалясь о нечтении драгоценной хроники. Но затем волшебник собрал волю в кулак и продолжил:
– Так вот, никаких бургомистров. Нет уж. Не просите. Впрочем, кажется, вы и не просите… Но отчего вы подумали обо мне как о воре? Что за нелепость подтолкнула вас к подобному образу мыслей? Я никогда ничего не крал! Ну, если не считать… ну… и это было невероятно давно!
Она непонятным образом поняла: стащил чародеишка именно ту самую хронику. «Малую королевскую». Небэдопочтенную или вроде того. Но укорять Анна его не стала, ибо сама стянула одну очень хорошую книжку прямо с лотка на ярмарке. Ведь ей эта книжка была нужнее!
– …И, кстати, воображение у меня есть. Иначе я не мог бы стать волшебником.
– Но вы в моем саду… наделали… всякого… деревьев и… олень… один… – дочь художника, бодро начав, осеклась, вспомнив, с кем она разговаривает.
Брови волшебника медленно поднялись.
– Во-первых, госпожа Анна, боюсь, три новых дерева и несколько моих питомцев, нашедших здесь пристанище, вряд ли заслуживают столь невежливых слов, как «наделать всякого». Очень даже не всякого. Во-вторых, осторожно задам вам один вопрос: а вы совсем не удивлены тем, что я не удивлен вашим присутствием в моем саду?
«Какой же это твой сад, когда он мой!» – хотелось воскликнуть Анне. Но не тут-то было. Перед ее мысленным взором неожиданно встала какая-то возня с бумажками, печатями, писцами из ратуши и прочими неудобными штуками, о которых отец отзывался весьма неодобрительно. Особенно когда поменял прежний большой дом на нынешний, меньший, получив к нему в придачу бумагу с прощением каких-то непонятных и неправильных долгов. Картина бумажной возни наполнила ее ощущением холода. Девушка зябко поежилась и потеряла задор. Вот недавно все было хорошо! А теперь волшебник повернул дело не туда, куда ей хотелось бы. Но она и тут нашлась:
– Ничего удивительного! Ведь вы сказали, что давно за мной наблюдаете. Вот и вчера, наверное, наблюдали. А раз ничего не сказали, то почему бы мне тут не присутствовать, господин Динн?
Получилось: «Господинь-динь». Вот еще! Она взрослый человек, и надо выкинуть из головы всякие игрушки с колокольчиками.
Волшебник посмотрел на нее с видом полного непонимания. Все звучало складно. И какая-то логика в словах дочери художника явно была.
Но какая?
Теперь и маг потерял задор.
«Ага! Досталось тебе!» – злорадно констатировала девушка, наблюдая за лицом волшебника. Впрочем, она еще рано радовалась. Побарахтавшись в странной логической ловушке, непонятно как оказавшейся на тропинке их беседы, волшебник вырвался самым неожиданным образом:
– Многоуважаемая госпожа Анна Харфагра. Почтенная уроженка города и дочь доброго художника Фриса. Прекрасново… – тут язык его споткнулся на миг, но лишь на миг, ибо волшебник узрел нечто непозволительно примиренческое на лице девушки и сейчас же продолжил: – …лосая дева! Я имею честь дать вам позволение посещать мой сад безо всяких ограничений, в любое время дня и ночи. Вы рады?
Хм, сложный вопрос! Была ли она рада? С одной стороны, это кто еще кому должен давать позволение.
Она – тайная владычица сада! А он кто? Пришлый мажишка. Зато она теперь нисколечко не преступница…
– Более того, я обещаю познакомить вас с моими друзьями – бельчатами Стакки…
«Никакие они не бельчата, а взрослые солидные белки».
– …оленем по имени Кир…
«Очень мне нужен твой надменный красавчик!»
– …совой Фубби…
«Так и до лисовина дойдет».
– …старым лисом Рудольфом…
«А откликается почему-то не на „Рудольф“, а на „Нур“».
– …большой белой кошкой Тинни…
«Ага, вот что белое пряталось в малиннике!»
– …и мудрым вороном Тугом…
«Ух ты! Угадал…»
– Вот теперь, – торжествующим голосом начала Анна, – вы начали беседовать со мной подобно учтивому человеку. Однако…
Ее брови полезли на лоб, выражая предельное удивление творящимися вокруг нее странностями.
– Да-а? – брови волшебника также медленно поползли прочь от земли, утверждая на его лице выражение: «Что, наглая девчонка, тебе и этого мало?»
– Вот и да-а… Если бы вы на самом деле являлись учтивым человеком, то ваша собеседница давным-давно знала бы, каким образом из ее головы были похищены любимые цветы. Свет не видывал столь коварного мошенничества.
Волшебник должен был почувствовать стыд. Опустить взгляд. Потерять представление о том, куда ему теперь девать руки. Возможно, даже начать выкапывание маленькой ямки с помощью носка туфли. Но вместо этого он неожиданно повеселел.
– Да-да! Цветы! Несомненно! Замечательно. Похитил? Э! – он махнул рукой, разом превратив столь удачно задуманное наступление девушки в полный разгром. Он показал одним жестом: «Да тут и говорить не о чем!»
– Ведь это очень интересный вопрос. Впервые встречаю столь необычное явление, хотя на третьем курсе, помнится, читал о подобном и даже делал реферат.
– Явле-ение? – Анна раздумывала: стоит ли ей оскорбиться прямо сейчас, отложить на потом, насколько сильно следует оскорбиться или, быть может, совсем не оскорбляться, поскольку не очень понятно – на что именно.
– Да-да! – с восторгом вскричал волшебник. – Явление. Я бы сказал, Явление с большой буквы. Немедленно вам все объясню. Конечно же. Хо-хо! Да вы, оказывается, хозяйка цветов, чудесная Анна. А это, знаете ли, исключительно редкий магический феномен. Особенно в наши времена. Вот так. Ну разве не чудесно? Восхитительно. Да-да. Хо-хо!
Маг пропустил слово «госпожа». Более того, он попытался взять ее под руку. Так, наверное, он привык общаться с друзьями в своем магическом университете. Дочь художника проворно отстранилась, но он и этого не заметил.
«Или я отстранилась недостаточно проворно? Почему же?»
Волшебник направился ко входу в дом, нимало не интересуясь, пойдет девушка за ним или нет. И девушка пошла. «Хозяйка цветов». Хм. Пройдя шагов пятнадцать, волшебник опамятовал и пригласил ее:
– Пойдемте, пойдемте!
Надо было спросить: «Куда?»
Или надо было сказать: «Вот еще! Зачем?»
Или надо было просто остаться на месте.
Или надо было…
Анна ничего подобного не сделала. Она последовала за волшебником, укоряя себя за излишнее любопытство. Да. Несомненно, за любопытство.
Отворив дверь, маг вошел и, не оборачиваясь, надавил носком одной туфли на задник другой, а потом стряс со ступни ту туфлю, которой надавливал. Дочь художника все это время стояла на крыльце, борясь с соблазном немедленно уйти.
В дом.
В дом!
Да к чему ей в дом?
Ей совершенно незачем в дом!
В конце концов, девица не должна…
Но ей так хотелось побывать в этом доме! Когда-нибудь, разумеется, она станет здесь хозяйкой. А хозяйство полезно осмотреть заранее. Наверное, он тут все заставил колбами с дурно пахнущими жидкостями…
