Клаузих задумался.
– Джанни, но тогда придется использовать для моделирования туловища живых людей, а не какую-то абстракцию.
Абрахамс, приподняв, красиво поиграл бровью, а затем, наморщив лоб, спросил:
– Ну, и что нас беспокоит?
– А то, что ваш антрополог может попытаться для более точного определения принадлежности нашей головы взять, и использовать все тело. Он ведь наверняка и в скелетах разбирается не хуже, чем в черепах, ведь так?
Абрахамс кивнул, и, поразмышляв несколько секунд, сказал:
– А что, если мы после того, как приделаем туловище, как бы обрежем изображение на уровне плеч. И дадим задание определить именно по форме головы то, что нам нужно?
Настала очередь задуматься Ульриху Клаузиху.
– Думаю, это можно сделать. Ограничим картинку до плеч, и в таком виде сделаем объемное вращающееся видеоизображение. Но я думаю, мы можем все сделать проще.
Давайте с компьютерного изображения сделаем скульптурную объемную композицию нашей головы. Причем размеры выдержим в точности, без искажений. И передадим вместе с изображением эту модель.
Джанни Абрахамс моментально уловил мысль Ульриха.
– Это было бы вообще идеальным решением. А что, есть такие специалисты?
– Да полным-полно. У меня ребята многие балуются этим – делают в натуральную величину птичек, ну, и различные предметы – смотря у кого какое хобби.
– Тогда договоримся так. Срочно попросите лучшего из них заняться изготовлением скульптуры. А компьютерную композицию для него сделайте сами. В этом случае вряд ли нужно так уж тщательно искать нужное туловище – просто сделайте так, чтобы у вашего парня не возникли вопросы – вот и все. Сможете придумать, что ему сказать?
– Конечно. Ну, готовлю подарок другу на день рождения, например, вот и решил сделать его скульптурный бюст.
– Ульрих, главное – после того, как вам отдадут скульптуру, сравните и размеры, и вообще конфигурацию с реальными. Мы не можем передать антропологу неточное изделие – вы понимаете, о чем я?
– Конечно. Компьютеры позволяют сделать сравнение, и причем быстро.
Антрополог Джорджтаунского университета Берни Джоунс торопливо поднялся по лестнице, ведущей к двери корпуса естественных наук университета. Здесь находилась антропологическая лаборатория – гордость университетского руководства и лично Джоунса. Главная ценность антропологической лаборатории – коллекция человеческих черепов представителей всех рас и множества народов мира. Все четыре стены занимали застекленные стеллажи, на которых располагались снабженные табличками с необходимыми пояснениями черепа. Без преувеличения можно было сказать – в области определения по узловым точкам любого человеческого черепа принадлежности его к какому-либо расовому типу и с высокой степенью вероятности – народу, специалиста более квалифицированного, чем Берни Джоунс, в США не было. Да что там в США – пожалуй, не было и в Европе. Поэтому именно с ним связался сам Джанни Абрахамс – ближайший помощник Гила Бейтса, владельца крупнейшей транснациональной корпорации Бейтс Индастриз и весьма уважаемого в научных кругах, к которым принадлежал Джоунс, человека. Он попросил его, причем подчеркнул, что просьба строго конфиденциальная, провести исследование изображения человеческой головы и дать заключение – к какому народу она может принадлежать? Для исследования ему самолетом направили и скульптуру, и компьютерное объемное изображение человеческой головы.
Профессор Джоунс спешил в лабораторию. Утром ему позвонили из канцелярии факультета и сказали, что на его имя прибыли посылка и бандероль. А так как значительность заказа была покреплена уже полученным им чеком на весьма немаленькую сумму, Берни Джоунс спешил отработать заранее оплаченный заказ.
А в Сибири в своей квартире Анатолий Васильевич Монасюк сидел на диване и перебирал фотографии, пачками лежащие между страницами альбома.
Как уже упоминалось, Анатолий Васильевич был человеком незаурядным и необычным.
Вот как раз об этом он и размышлял сейчас, перебирая фотографии.
Как получилось, что закончив школу, а затем и институт, он не имеет того, что есть практически у каждого – групповых выпускных фотографий своего класса и своей институтской группы? В которой, кстати, он был бессменным старостой все четыре года?
А врочем, ладно, нет фото. Но ведь у него на данный момент нет не то, что ни одного школьного или институтского друга, у него нет ни одного телефона своих товарищей по учебе? Как такое могло получиться – к близкой фактически теперь уже старости он стался чуть ли не один?
А взять последние двадцать лет работы – учителем общеобразовательной школы? Ведь в школах жизнь кипит ключом, все построено на тесных связях учителей друг с другом – и с учениками. Но ведь и здесь он ухитрился выбрать направление работы, где он оставался в одиночестве. Индивидуальное обучение больных детей – работа эта подразумевает занятия на дому с учениками, причем один на один.
В результате – у него и на работе не осталось близких ему людей…
Странно все это…
Но ведь если задуматься, то странности преследовали его уже с самого детства, точнее, еще в школе.
Это ведь только представить себе – как можно было так сдавать выпускные экзамены – учить по каждому предмету лишь первые четыре билета, и ухитриться на каждом экзамене вытащить билеты с номерами от первого до четвертого?
Ну, на что он надеялся? Как можно было ТАК РИСКОВАТЬ?
Но насколько легко дались ему эти экзамены, настолько тяжело приходилось ему всю последующую жизнь воплощать свои мечты и желания, даже – небольшие…
Да-да, если подумать, желания-то у него были – так себе, мечты – самые приземленные… Поэтому он, конечно, всего добивался, но с каким трудом…
А ведь вокруг было множество людей, которым все (ну, или хотя бы кое-что) давалось легко, как говорится – играючи. А сколько сил он, Анатолий, тратил каждый раз?
Не потому ли в данный момент ему ничего такого уже и не хочется?..
Но разве на этом заканчиваются все странности?
А эта странная способность угадывания времени, когда на экраны кинотеатров вновь выйдет старый фильм? Началось ЭТО еще в молодости, когда ему было лет тридцать. Стоило ему вспомнить какой-нибудь старый кинофильм и подумать что-нибудь вроде: «Что-то давно не показывали… а хорошо бы посмотреть снова…», и вот тебе, пожалуйста – через одну-две недели кинофильм появляется либо на экранах кинотеатров, либо его показывают по телевидению. Как по волшебству!
