— Колин…
— Маме вот все равно, она бы меня отпустила.
— А мне не все равно. Поэтому я тебя не беру.
— Опять, значит, сидеть и ждать, — с горечью выпалил Колин. — И никто мне ничего не расскажет, и я даже не узнаю, живой вы там или умерли. — Он поднял куртку. — Так нечестно!
— Знаю.
— Можно мне хотя бы в лабораторию?
— Можно.
— И все-таки я бы на вашем месте меня взял. — Он принялся сворачивать колготки. — Костюм здесь оставить?
— Лучше не надо. Сестра может конфисковать.
— Что все это значит, мистер Дануорти? — раздался грозный голос миссис Гаддсон.
Оба подпрыгнули от неожиданности. Миссис Гаддсон, потрясая Библией, вошла в палату.
— Колин собирает одежду для благотворительного рейда, — помогая мальчику увязывать костюм в узел, объяснил Дануорти. — Передадут карантинным.
— Отличный способ распространять инфекцию — делиться одеждой между больными, — фыркнула миссис Гаддсон.
Колин подхватил узел и выскочил за дверь.
— А уж пускать сюда ребенка, чтобы он тут бог знает чем заразился! Вчера вечером он предложил проводить меня домой из лечебницы, но я отказалась наотрез: «Не имею права рисковать твоим здоровьем!»
Миссис Гаддсон уселась рядом с койкой, раскрывая Библию.
— Вопиющая халатность — пускать этого мальчика к больным. Впрочем, мне ли удивляться, зная, как отвратительно поставлена работа в вашем колледже. Мистер Финч в ваше отсутствие превратился в настоящего деспота. Вчера он меня чуть не растерзал, а я всего-то попросила у него лишний рулон туалетной бумаги…
— Мне нужно увидеться с Уильямом, — сказал Дануорти.
— Здесь?! — опешила миссис Гаддсон. — В больнице? — Она с треском захлопнула Библию. — Не позволю. Слишком многие еще заразны, а бедный Уилли…
«Обнимается в бельевой с практиканткой».
— Передайте, пусть придет как можно скорее.
Миссис Гаддсон махнула на него Библией, будто Моисей, обрушивающий на фараона десять казней египетских.
— Я обязательно доложу главе факультета о вашем преступном небрежении к здоровью студентов!
Она возмущенно удалилась и принялась громко жаловаться кому-то в конце коридора — видимо, медсестре, потому что в палату почти сразу же вошел Уильям, приглаживая волосы.
— Мне нужны инъекции стрептомицина и гамма-глобулина, — сообщил ему Дануорти. — Еще необходимо обеспечить мою выписку из больницы. И Бадри Чаудри тоже.
Уильям кивнул.
— Знаю. Колин говорил, что вы собираетесь вытаскивать застрявшую в прошлом практикантку. Есть у меня одна знакомая медсестра… — протянул он задумчиво.
— Сестра не может колоть уколы без санкции врача, и для выписки тоже понадобится чья-то подпись.
— У меня есть еще приятельница в канцелярии. Когда нужно?
— Чем скорее, тем лучше.
— Сейчас займусь. Дня два-три может уйти. — Он направился к выходу. — Я как-то видел Киврин. Она приходила к вам в Баллиол. Очень даже ничего так.
«Надо будет предостеречь ее насчет этого ловеласа», — подумал Дануорти и поймал себя на неожиданном проблеске надежды. «Держись, — попросил он мысленно. — Я иду. Еще два-три дня».
Остаток вечера он мерил шагами коридор, разрабатывая мышцы. На обеих дверях палаты Бадри висело по плакату, «строжайше воспрещающему посещения», и старая грымза каждый раз пыталась испепелить Дануорти слезящимися голубыми глазами, когда он проходил мимо.
Потом прибежал Колин, промокший и запыхавшийся, с парой сапог.
— Бдит как цербер, — пожаловался он. — Мистер Финч просил передать, что сеть готова, только он не может никого найти для медпомощи.
— Поручи Уильяму, — посоветовал Дануорти. — Он занимается выпиской и стрептомициновым курсом.
— Знаю. От него у меня послание для Бадри. Сейчас вернусь.
Он не вернулся, Уильям тоже. Дануорти отправился к автомату позвонить в Баллиол, но сестра вернула его с полдороги и отвела назад в палату. То ли усиленная оборона помешала просочиться даже миссис Гаддсон, то ли миссис Гаддсон все еще кипела от возмущения за Уильяма, но до самого вечера она не появлялась.
Сразу после ужина пришла хорошенькая медсестра, которую Дануорти до этого не видел. Со шприцем.
— Старшую сестру забрали на срочный вызов, — сообщила она.
— Что там? — спросил Дануорти, кивнув на шприц.
Девушка пальцем свободной руки простучала по клавиатуре, посмотрела на экран, побарабанила еще и подошла делать укол.
— Стрептомицин.
Судя по тому, как спокойно она себя вела, не озиралась, не нервничала, Уильяму удалось как-то сфабриковать направление на курс уколов. Выдавив содержимое шприца в катетер, девушка улыбнулась и вышла, не выключая терминал. Дануорти выбрался из постели и посмотрел, что там на экране.
Это оказалась его история болезни — точь-в-точь как у Бадри, такая же абракадабра. Последняя запись гласила:
«ПИТ 15802691 14-1-55 1805 150/повт 1800КС Ин. Стрептмц 4 мл/к6 ч ГСЗ 40-211-7 М. Аренс».
Дануорти опустился на койку. Мэри…
Видимо, Уильям добыл ее код доступа — через свою приятельницу в канцелярии скорее всего — и ввел его в компьютер. В канцелярии сейчас, разумеется, завал, куча писанины после эпидемии, поэтому там смерть Мэри еще не зафиксирована. Когда-нибудь они обнаружат эту накладку, а может быть, и нет, ведь ушлый Уильям наверняка заметет следы.
Дануорти прокрутил экран на более ранние записи. Подписи М. Аренс шли вплоть до 8-1-55, до самого дня ее смерти.
Боролась за его жизнь до последнего, пока сама могла на ногах стоять. Неудивительно, что у нее отказало сердце.
Выключив терминал, чтобы старшая сестра не заметила запись, он улегся в постель. Интересно, документы на выписку Уильям тоже сфабрикует за подписью Мэри? Если да, то хорошо, она была бы рада помочь.
За весь вечер больше никто его не навещал. В восемь часов приковыляла грымза, посмотрела пульс на тахобраслете, дала проглотить пилюлю термометра, ввела показания в терминал, но ничего подозрительного не заметила. В десять зашла другая медсестра, тоже хорошенькая, сделала второй укол стрептомицина и дополнительно вколола гамма-глобулин.
Экран она не выключила, и Дануорти повернулся так, чтобы видеть подпись Мэри. Он думал, что не заснет, но заснул. Ему приснился Египет и Долина царей.
— Мистер Дануорти, просыпайтесь, — прошептал Колин, светя ему в лицо карманным фонариком.
— Что такое? — Дануорти, моргая, потянулся за очками. — Что случилось?
— Это я, Колин. — Мальчик направил фонарик на себя. На нем почему-то оказался белый медицинский халат, а лицо, подсвеченное снизу, выглядело напряженным и зловещим.
