Неяркий свет от выпущенной зеленой ракеты пал на листок, сделав его похожим на королевский указ и древний манускрипт одновременно - строчка текста, колонка подписей снизу. Поблескивало тиснение. Поляков взял конверт, и, поместив аккуратно сложенный листок внутрь, запечатал его. Замер у ящика, всматриваясь в получившееся письмо.
-Ну что, - неуверенно сказал он, - я опускаю?
Рука его замерла над прорезью. Толпа разразилась ликующими воплями - на специальной тележке вывозили праздничный пирог. Никто из соседей не удивился, увидев, что он похож на почтовую бандероль. Сделанная из марципана печать льдисто поблескивала.
-Ну же, опускай письмо! - сказала Анна, - Оно дойдет, ведь я его видела!
Константин Поляков убрал руку от ящика. Письмо осталось не отправленным. Почтальон повернулся к соседям, держа конверт перед собой, как щит, или неоспоримую улику, обрушивающую все построения защиты.
-Вот... - сказал он, дрогнувшим голосом, - вот это я и хотел вспомнить! Мы все его видели! Но кто ни будь, скажите мне... кто ни будь из вас подобрал его?
-Я хотел, но как-то не собрался, - сказал, удивленно Алексей Сергеевич, не до того было.
-А вам? - Поляков повернулся к Валере и Якутину, - вам знакомо оно?
-А то, - сказал Валера, - белый конверт, синие штемпели... Без сомнения, это оно! Письмецо это два месяца у подъезда валялось, пока я с Чуком разбирался.
-Дольше, - мрачно сказал Красноцветов, - с самого начала осени... когда я его не поднял. А ты Саня, пытался?
-Я не о том думал, - произнес Александр.
-А мне оно попалось в феврале месяце... - сказал Анна, - что же оно, столько пролежало и даже не пожелтело? Чистый белый конверт. Вот только чернила уже выцвели - ничего не прочесть. Я его кинула обратно.
-Вы хоть понимаете, в какую ловушку себя чуть не загнали? - спросил почтальон, - Письмо дойдет, это точно. Но никто же из нас его не поднимет! Лишь Анна, но и она, только после того, как уже упустит свой шанс. Оно так и останется лежать у подъезда, а мы пойдем по своим рельсам прямиком в нынешний день. Как и раньше.
Ткачев зябко передернул плечами. Он смотрел на письмо - на знакомый белый конверт, мимо которого он проходил в тот замечательный и ужасный день середины декабря, не зная и не догадываясь, что путь его уже свернул с освещенной автострады обыденности и ведет прямиком в сумеречную зону. То самое письмо. Так нестрашно выглядит и такие бездны в себе содержит.
-Выходит, обманул нас клоун, - сказал Алексей Сергеевич, - подставил...
-Выходит так, - почтальон взмахнул конвертом, - единственный, кто его поднял, был я. И я пытался его доставить по адресу, но... не сумел. Теперь я понимаю, что это было началом сдвига. Поверьте мне, я старался как мог, но у меня, похоже, не было никаких шансов. Это самое письмо и стало причиной, по которой я попал в один силок с вами, хоть и никогда не жил в этом доме. Причина всех моих злоключений, - он задумчиво посмотрел на письмо.
-Так что же, Константин, - произнес Красноцветов, - если отсылать мы письмо не будем... что же нам делать?
-Вспомните сны, - сказал Поляков, - сны - это ключ.
-Наши сны - это бред, - произнес Ткачев, - я не понимаю, что из них можно достать. Я отлично помню свой сон. Я помню Кусаку, помню Бутчера и радиокрысу. Мы стремились в его бункер, глубоко под землей. Там был искин, и в его бездну мы сверзились. Но ведь это сон, не так ли?
-Занятно, - сказал Алексей Сергеевич, - у меня тоже была бездна - бездна за троном Мясника. Болезненное было падение.
-Мы с Пекой прыгнули, спасаясь от Арсеникума, - заметил Максим, - но он все равно нас настиг.
-Моя пещера была внизу, под землей, - кивнул Валера в сторону гор.
-Постой-постой! - воскликнул Красноцветов, - вы это не упоминали!
-Я отправил свой корабль вниз, на землю. Я упал... - произнес Якутин.
-А моя первая коронация проходила в подвале, - сказала Анна, - так, что же это все значит?
-Вниз! - воскликнул почтальон, - вы, все до единого, шли вниз. Под землю! Вот вам ответ - под землей! Мы должны спуститься на первый этаж, и... ниже.
-Третий подъезд, - одновременно с Ткачевым произнес Валера, - да, там дверь... и нас теперь семеро.
-Мы идем, - сказал Алексей Красноцветов, - Константин, спрячь письмо. Оно не будет отправлено. Мы сломаем установленный порядок. И мы пойдем вниз, что бы нас там не ждало.
Соседи кивнули. В небесах разорвалась очередная ракета, высветив окрестности резким, неприятным цветом. Вдруг стало заметно, что карнавал уже не источает веселья - изогнувшиеся в танце фигуры стали пугающими, звуки слишком громкими. Конфетти шуршал под ногами. Гадалка повернула круглое, улыбающееся лицо, и ласкового посмотрела на замерших у ящика людей красным глазным имплантантом. Среди танцующих оказалось слишком много одетых в костюмы собак из плюша и натуральной шерсти, торт сменил форму и из бандероли превратился в искусно выполненную морскую свинку, которую азартно разделывали на бисквитные части хмельные гуляки. Потянуло сладкими благовониями, кто-то начал игру в веселые старты, на лотках во множестве появились подарочные наборы игрушечных солдатиков в ярких упаковках цвета хаки, а на фоне раздавшейся в несколько раз полной луны величаво пролетел нелепый коровий силуэт верхом на детском велосипеде. Из распахнутых зеленых ставень окна ближайшего к соседям дома мощно и победно ударил гимн "God save the queen" в исполнении "Cекс пистолз".
-Вы видите это? - спросил Красноцветов, оборачиваясь.
-Да, все меняется, - кивнул Константин Поляков, - Нас заметили.
-Валера, - сказал Алексей Сергеевич, - Твой "Роллс - ройс" все еще на ходу? Мы уезжаем.
-Всегда к вашим услугам господа, - произнес Валерий Валерьянович Золотников и улыбнулся развязной щербатой улыбкой безнадежно опустившего человека.
Дверь изменилась, но иначе и быть не могло. Деревянное покрытие сменилось на дешевую пленку под необтесанный камень, на которой через грубый трафарет были выписаны знак радиационной опасности и логотип национальной почтовой службы, а в самой двери появилось зарешеченной арматурой окошко, через которое виделась даль необъятная. На стене справа имелся красочный постер "Кривого зеркала" - мюзикла, поставленного в Королевском военном театре по мотивам "Портрета Дориана Грея". Предупреждение осталось, но поменяло смысл - отныне надпись на двери читалась как: "Не будите спящую собаку!" что звучало не в пример более зловеще.
А у каждого дактилоскопического устройства появилась лаконичная медная табличка с именем. Здесь были все семеро. Обладатели имен стояли напротив, вокруг них имелись голые унылые стены и лампа дневного света над головой. Это был коридор первого этажа, и, исключая дверь, он выглядел столь обыденно, что накатывались мощные ностальгические чувства.
