— Мне?
— Тебе. А через тебя всей Земле.
— Но Земля тут ни при чем. Земля ни о чем не знает.
— Конечно нет. Только для Галактического Центра ты и есть Земля. Для них ты представляешь Землю.
Инек покачал головой. Сумасшествие какое-то! Но с другой стороны, чему тут удивляться? Чего-то подобного даже следовало ожидать. Он просто слишком узко, слишком ограниченно мыслит. С самого рождения он привык подходить ко всему с земными мерками, и даже после стольких лет этот образ мышления сохранял силу. До такой степени, что любой другой, если ему случалось вступать в конфликт с уже привычным, автоматически казался неверным.
Взять хотя бы предложение закрыть станцию. Какой в этом смысл? Скорее всего, одна закрытая станция никак не помешает завершению проекта. Но человечеству уже не на что будет надеяться.
— Если вам придется оставить Землю, — сказал Инек, — вы можете поставить станцию на Марсе. Если нужна станция в нашей звездной системе, здесь есть много других планет.
— Ты не понимаешь, — ответил Улисс, — Эта станция — лишь одно направление атаки. Зацепка. Начало. А цель — закрыть проект целиком, чтобы можно было перебросить усилия на какой-то другой. Если мы будем вынуждены убрать станцию, это нас в какой-то степени дискредитирует, и тогда у них появятся основания для критической переоценки всех наших мотивов и замыслов.
— Но даже если проект закроют, — возразил Инек, — нет никакой уверенности, что какой-то из группировок это принесет пользу. Снова начнутся дебаты о том, куда потратить высвободившиеся время и энергию. Ты говорил, что сейчас против нас объединяется много различных фракций. Предположим, они победят. Тогда им придется разбираться уже между собой.
— В том-то и дело, — согласился Улисс, — но у каждой из них появляется шанс добиться желаемого. По крайней мере, они так думают. В настоящее время у них нет таких шансов. Чтобы они появились, нужно закрыть наш проект. Одна из группировок, базирующаяся на противоположном конце Галактики, мечтает, например, добраться до малонаселенного региона на краю нашего звездного скопления: они до сих пор верят в древнюю легенду, которая гласит, что их цивилизация якобы появилась в результате эмиграции из другой галактики, чьи жители обосновались на далекой окраине, а затем в течение долгих галактических лет проникали к центру. Они считают, что, вернувшись в окраинные районы Галактики, смогут найти доказательства легенды и сделать ее частью истории, к вящей своей славе. Другая группировка хочет получить возможность исследовать маленький спиральный рукав Галактики, потому что они располагают какими-то источниками, свидетельствующими, что в свое время их далекие предки поймали не поддающиеся расшифровке сигналы, которые, по их убеждению, были посланы именно оттуда. История эта обрастала подробностями много тысячелетий, и теперь они просто убеждены, что там обитает раса феноменальных интеллектуалов. И разумеется, по-прежнему не угасает стремление поглубже исследовать ядро Галактики. Ты ведь понимаешь, что мы только начали, что Галактика по большей части еще не изучена и что тысячи цивилизаций, сформировавших Галактический Центр, первопроходцы. В результате Центр постоянно подвергается нападкам и давлению со всех сторон.
— Похоже, — сказал Инек, — у тебя уже не осталось надежды сохранить станцию здесь, на Земле.
— Почти никакой, — ответил Улисс. — Но у тебя есть выбор. Ты можешь остаться на Земле и жить обычной жизнью земного человека, а можешь, если захочется, получить место на другой станции. В Галактическом Центре надеются, что ты выберешь последнее и продолжишь работу.
— Значит, все уже решено?
— Боюсь, да, — сказал Улисс. — Извини, что на этот раз я прибыл с плохими новостями.
Инек сидел словно в оцепенении. Плохие новости! Это еще мягко сказано. Конец всему!
Рушился не только его собственный мир, но и все надежды Земли. Без станции планета снова окажется в глуши, на задворках Галактики — без надежды на помощь, без шансов на признание, без понимания того, какой чудесный, большой мир ждет людей за пределами Солнечной системы. Одинокое, беззащитное человечество, оступаясь и ошибаясь, пойдет прежним путем к своему слепому, безумному будущему.
Сиятель оказался в летах. Окружавшее его золотое сияние давно потеряло искрометный блеск молодости. Оно уже не слепило, как у молодых веганцев, а заливало все вокруг мягким, густым, теплым светом. Держался он с большим достоинством, а мерцающий белоснежный хохолок на макушке — не перья, не волосы, а что-то совсем непонятное — придавал ему сходство со святым. В лице мягкость, чуткость — иногда такие лица с множеством добрых морщин можно увидеть у стариков и здесь, на Земле.
— Мне действительно жаль, что наша встреча вызвана подобными обстоятельствами, — обратился он к Инеку, — Но тем не менее я рад знакомству, поскольку мне уже рассказывали о тебе. Не так часто случается, что смотрителем станции работает существо с планеты, которая не входит в галактическое содружество. Признаться, именно поэтому ты меня и заинтересовал. Я все пытался представить, каким ты окажешься на самом деле.
— Опасения в данном случае были излишни, — произнес Улисс немного резко, — Я за него ручаюсь. Мы давние друзья.
— Да, я забыл. Ведь ты его и нашел, — сказал сиятель, потом окинул комнату взглядом. — Еще одно существо. Я не знал, что их будет двое. Мне говорили только про одного.
— Это друг Инека, — пояснил Улисс.
— Значит, произошел контакт? Контакт с планетой?
— Нет, контакта не было.
— Тогда нарушение секретности?
— Может быть, — сказал Улисс, — но при таких обстоятельствах, при которых и я, и ты были бы вынуждены поступить так же.
Люси поднялась со своего места и двинулась через комнату к ним — медленно, спокойно, словно она плыла.
Сиятель обратился к ней на посредническом языке:
— Я рад познакомиться с тобой. Очень рад.
— Она не разговаривает, — сказал Улисс. — И слышать ей тоже не дано. Она лишена возможности нормального общения.
— Зато она наделена другими способностями, — сказал сиятель.
— Ты так полагаешь? — спросил Улисс.
— Даже не сомневаюсь.
Сиятель сделал несколько шагов навстречу Люси. Та стояла не двигаясь.
— Оно… вернее, она… насколько я понял из твоих слов, это женщина, она совсем меня не боится.
— Она не испугалась даже меня, — усмехнулся Улисс.
Сиятель протянул руку Люси. Та несколько секунд стояла
неподвижно, затем подняла свою руку и коснулась пальцев — скорее даже щупалец — сиятеля.
