Завтра. Эш, а что… ты торопишься?
Я ухожу, Ева, — медленно выговорил Саттон, отводя взгляд. — Удираю в то самое убежище, о котором думал. То есть удеру, если вы дадите мне корабль.
Ради бога, любой, какой только захочешь…
Да, так будет лучше. А то пришлось бы украсть, — Он ждал следующего вопроса, но Ева молчала. — Я должен написать книгу.
Но… есть много разных мест, где бы ты мог работать! Мы могли бы тебя очень удобно устроить.
Он покачал головой.
Понимаешь, есть один старик-робот… Он, если можно так выразиться, мой последний и единственный родственник. Когда я был в созвездии Лебедя, он улетел на далекую планету, построил там дом… Я улетаю к нему, Ева.
Понимаю, — не скрывая огорчения, сказала она.
Но есть еще нечто такое… — тихо произнес Сатгон и взял ее за руку. — Я помню маленькую девочку, что появилась у ручья, где я ловил рыбу. Я знаю, что образ ее был искусственно создан у меня в сознании. Но я не в силах ее забыть.
Ева наклонила голову. Свет лампы озарил ее золотистые волосы…
Не знаю, любил ли я кого-нибудь в своей жизни, не могу даже сказать, действительно ли я люблю тебя, Ева… Но мне очень хочется, чтобы ты полетела со мной к Бастеру…
Ева грустно покачала головой.
Эш, мне нужно остаться здесь. Я столько лет работала. Я должна… Может быть, когда-нибудь, если я тебе еще буду нужна…
Ты всегда будешь нужна мне, Ева, — просто сказал Саттон, — Он протянул руку и нежно прикоснулся к золотому локону, выбившемуся из прически, — Я знаю, ты никогда не прилетишь. Если бы мы были люди как люди и жили обычной жизнью, все было бы проще.
Эш, ты великий человек, — ответила Ева. — Многие будут считать тебя богом…
Сатгон встал, ощущая каждой клеткой, как над ним сгущается одиночество Вечности. Никакого величия он не чувствовал. Только холод и одиночество и горечь оттого, что это — навсегда.
Саттону казалось, что он плывет в океане света. Рядом раздавалось мерное монотонное гудение работающих приборов, небольших трудолюбивых машин, которые разбирали его на части крошечными пальчиками. Мигали лампочки, щелкали тумблеры, шуршала лента принтера… Его разбирали на мельчайшие частички, частички взвешивали, измеряли, ничего не упуская, ничего не добавляя. Фиксировалась каждая клетка, каждая веточка нерва, каждое мышечное волоконце.
Но откуда-то издалека, из запределья этого океана света, по которому он плыл, чей-то незнакомый голос настойчиво повторял одно и то же слово:
Предатель.
Предатель.
Предатель.
Голос звучал спокойно, без эмоций. Одно слово. И все.
Сначала голос был один, потом к нему присоединились другие, и скоро Саттону стало казаться, что скандирует огромная толпа, весь мир. Потом слово утратило смысл и стало просто сочетанием звуков…
Саттон пытался ответить, но не знал, как и что. Он продолжал плыть в океане света, а слово «предатель» все звучало и звучало…
За этим словом прятались другие, не произнесенные, но слышимые, ощущаемые:
Это мы, которые зажгли первый костер. Мы, которые выманили зверей из пещер и стали жить там сами. Мы, которые нарисовали бизонов на каменных стенах при свете факелов; мы, которые бросили в землю первые зерна, которые построили города, чтобы жить там всем вместе и творить великие дела — такие, что не под силу разрозненным племенам. Это мы, которые мечтали о звездах, мы, расщепившие атом силой разума. Ты отрекся от своего прошлого, отрекся во имя существ, которых мы сделали своими руками.
Приборы не стихали, не стихали и голоса, повторяя свое единственное слово…
Но звучал еще один голос. Он был где-то глубоко-глубоко, в самом нутре непонятной субстанции, которую сейчас представлял собой Эшер Саттон.
И Саттон ответил ему:
Спасибо тебе, Джонни. Спасибо тебе большое.
Серебристый корабль взревел, описал в воздухе кривую и устремился в небеса, постепенно превращаясь в маленькую огненную точку.
Ну вот и все. Он так и не узнал, — грустно сказал Геркаймер, — Не узнал, что до последней минуты мы были с ним рядом. Что это мы много лет назад послали Бастера приготовить для него убежище. Что это мы…
Геркаймер! — срывающимся голосом произнесла Ева. — Геркаймер! Он хотел взять меня с собой, сказал, что я нужна ему. А я… Я даже не смогла ничего объяснить!.. — Она стояла, глядя вслед исчезающей в вышине огненной точке. — Я не могла лишить его веры в то, что есть люди, которым он нужен, люди, которым нужна его книга…
У тебя не было выбора, Ева. Ты поступила правильно. Мы и так столько отняли у него. Нельзя же отнимать все!
Ева закрыла лицо руками, плечи ее вздрогнули. Она стояла и плакала навзрыд — одинокая, маленькая рыжеволосая женщина-андроид.
Фактория — торговая контора или поселение европейских купцов в колониальных странах.
Fish-hook (англ.) — рыболовный крючок.
Метание подковы — народная игра, немного напоминающая городки.
Л. Кэрролл, «Алиса в Стране Чудес» (перевод Г. Демуровой).
