Но так продолжалось недолго. Накат то ли дуплексных, то ли структурно-динамических волн снова оживотворил причуды метатропного квазиценоза. Обозреваемая перспектива вновь наполнилась сверхпарадоксальной мутью, а вместе с тем и неподдающейся отождествлению с чем-либо (но являющейся неизменным спутником пульсаций кривизны пространства-времени) инфинитозной пеной.
Что-то случилось и с сознанием. Появилось ощущение причастности к множеству объективированных, расщепленных темпоральным потоком событий.
Лавина паралогизмов продолжала набирать силу. Окончательно подтвердился факт истечения из номы тех самых одномерных, ранее ненаблюдаемых из-за чудовищной энергоемкости объектов. Причем, диагностировать это явление удалось только по двумерности их состояния вследствие переплетения траекторий отдельных пар.
Но это было еще не все. Вопреки ожиданиям, сопутствующая переходу в полимериум развертка дополнительной мерности проявилась не в аналоговом, а в дискретном режиме. Вроде бы только что он смотрелся в обычном виде. И вот! В рефлекторном отражении он уже не узнал себя.
А дальше случилось то, чего никто не ожидал.
Предрекаемые аналитиками Метрополии ужасы ксеноидных обращений стали воплощаться в самую что ни на есть настоящую явь.
Расшитый нуменальными копиями вакуунариум, вдруг без всяких переходов превратился в энформиал: скопище трансцедентальных соотношений. Одновременно репликатор пространственной метрики отметил скачок энтропии. А это означало одно: метафаза утратила признаки различий.
Принцип казуальности рушился на глазах. Границы микро-мезо-мегауровней не то чтобы куда-то сместились. Они вообще деструктурировались. Тенденсатор и стрип-детекторы, утратив цель наблюдений, отказывались производить локацию будь каких координирующихся систем, а значит не могли обеспечить прогноз событий. Остатки сферической геометрии окончательно инверсировались в геометрию гиперболическую, где космологические расстояния становятся сопоставимыми с расстояниями между компонентами атомных ядер. По заключению миарта, в таких условиях мегамир должен закономерно перетекать в микромир, тем самым формируя иной регламент мультиплетности и вытекающую из новосложившегося космоуклада кварк-лептонику атомных и мегаподобно сопоставимых с ними структур.
Еще мгновение, и со стороны нуменала накатил очередной прилив несообразностей. Из коридоров бесконечности, генерирующих очаги высаживания уподоблений подпространства, вытянулись в поисках наживы щупальца инферногенеза.
Впервые в жизни ему стало по-настоящему страшно.
Защита слайдера работала на пределе. Уровень контролируемого разгона реактора достиг критической отметки. Захлебывался в суферсте [139] гравистат. В условиях сформировавшейся несоразмерности Шлейсер уже не испытывал ни равновесия, ни пароксизма ускорения, ни свободы парения. Под градом космоутирующих ударов, занятый осмыслением последствий обрушившегося шквала интердемента, он окончательно запутался. В чьих же тенетах они оказались?.. Таймфера?… Заплутавшей в заворот-переворотах метакосма суперстохастиды?… Эмердженты?.. Отколовшегося от единого начала хрономодулятора?.. Эвентуальной гиперпротрузии, оказавшейся на стыке разнополюсных пространств?.. Или еще чего-то не менее ужасного из разряда того, о чем предупреждали эксперты Метрополии?
На полотне раскрашенной нуменальными альтернаформами тьмы след «Ясона» отмечался в виде едва заметной царапины. Состав метафазы и принцип ее энергообмена уже не поддавался обоснованию даже математически.
Судя по всему, он вошел в диссонанс с окружающим космоукладом, потому как почти ничего не соображал. Времени для переговоров со Снартом не оставалось. Опасаясь, как бы не уйти взакрай сознания, он решился на крайность — пользуясь правом командора, попытался произвести реверс аллоскафа к фильере.
К удивлению, ни первая, ни последующая попытка к успеху не привели. Снарт и артинатор на команду не реагировали.
Только тогда он понял: ситуация окончательно вышла из-под контроля. Видеосвязь пропала. И если речь Сеты еще можно было разобрать, то со стороны «Ясона» коммуникатор доносил только помехи и синтезированную в гротескные тона разноголосицу.
Кляня себя за увлеченность квазиподобной предстатью, Шлейсер отрегулировал звук… и одеревенел…
— Не смотри в зеркало! — донесся до него истошный крик Аины. — Грита!.. Заклинаю!.. Выключи фейс!.. Не смотри!..
Шлейсер мимо воли отметил свое отображение в рефлекторе тыльной стороны панорамы и его чуть не хватил удар. Даже самый страховитый монстр из числа тех, которые только могла воссоздать фантазия законченного психопата, в сравнении с ним выглядел милейшим персонажем из развеселой сказки. Триплет лица, прежде с такой любовью оживляемый взглядом и прикосновением губ Сеты, перерос в аллоинферниум, в строении которого не осталось не то что человеческих черт, но и вообще свойственных трехмерной геометрии признаков.
— Что у вас происходит? — едва ворочая языком прохрипел он и почувствовал как покрывается испариной.
— Шлейсер! — одновременно вскрикнули обе. — Мы тебя потеряли!
— Что у вас происходит? — тупо переспросил он. — Я не могу развернуть корабль.
— Что-то случилось со связью, — голос Аины был на грани срыва. — Мы не могли настроиться на твою волну.
— Что с артинатором? И почему не отзывается Снарт?
— Беда, командор! — в голосе Аины прозвучало отчаяние. — Артинатор самопроизвольно перестроился в режим n-мерности и перестал реагировать на команды. Снарт заблокировал доступ к блокам управления и заперся в командном центре. Я слышу, как он там орет и беснуется. Никого к себе не подпускает. На мои просьбы одуматься, несет какую-то ахинею.
— !!!
Пожалуй, ничто на свете не могло до такой степени потрясти Шлейсера. Перед открывшейся перед внутренним взором несуразицей отступило даже превращение его самого в жуткое исчадие.
— Что он задумал? — выдавил Шлейсер, еще больше холодея при мысли о том, что уровень метагиперболизма на «Ясоне» на порядок выше, чем на отрезке трассы его слайдера.
— Похоже, он свихнулся. Говорит, будто вышел на контакт с меганоидом. И ради встречи с ним готов на все.
— Проклятье! — прорычал Шлейсер. — Это ему даром не пройдет. Но вы!.. Вы хоть что-то делаете?
— Пытаемся. Но не можем отключить блокираторы переходов. К тому же он свернул причалы.
— О, боже! — У Шлейсера помутилось в голове. Теперь выходило так, что ни он, ни Сета с Астьером не смогут без команды изнутри попасть на корабль.
