По крайней мере, «мир ленивых рабов» подходит той вселенной, откуда попал в это странное место. Относительно странное, подземелья в глубине Луны легче воспринять, чем Обитаемое Пространство. Если зал с туннелями — действительно подземелья, а не сооружения на поверхности. Или же Михаил сейчас очень сильно в глубине планеты нормального «земного» размера, где-нибудь в ядре — там тоже должна быть пониженная гравитация, а в самом центре — вообще невесомость… нет, это уже слишком.
Кольцевой барьер, внутри которого мерцала мгла и стоял Михаил — не круг, а, скорее, эллипс. В острой вершине эллипса на верхней плоскости барьера выпирает ребристая шишка, тоже черная, но не часть стола, а как бы приделанная. Попробовал крутить, нажимать, тянуть — ничего не вышло. Что это? Это что-то непонятное.
Определился с направлением на следующий лаз. Странно, но трудно оценить расстояние. Лаз достижим, это понятно, но сколько до него по прямой? То ли двадцать километров, то ли сто… Чутье притупилось? Или оно плохо приспособлено к этому миру? Тогда нельзя быть уверенным, что ведет к нужному лазу. Лазов же очень много…
Михаил даже испугался, но успокоил себя тем, что пролазник должен доверять своим предчувствиям. И все равно остались сомнения.
Одежду из мира ленивых рабов тащить с собой не хотелось. Скатал, и оставил у стенки. Подумав, добавил обувку, а сам переобулся в каменнодеревские прозрачные туфли. Из тех соображений, что одежда может пригодиться пролазнику, которого в мир ленивых рабов занесет. Застежки не защелкиваются, но, может, еще выздоровеют, когда попадут в свой родной мир. А нет — можно незаметно подпоясаться чем-нибудь. Записку бы оставить, однако чем и на чем писать? Кровью на стене? Не видно будет, стены черные. И на каком языке — непонятно. Можно и на всех, которые знаешь, и желательно сообщить о мире ленивых рабов побольше подробностей. Хотя бы относительно слежки предупредить… Проблема в том, что Михаил и сам не знает, почему слежка началась, толку от его информации… Или это он сам себе придумал оправдание, чтобы писаниной не заниматься, кровь не тратить?
Чувствуя, что предает собратьев-пролазников, бросил последний взгляд на активированный лаз, выбрал чутьем нужный туннель, и отправился. Быстрым шагом — из прошлого лунного опыта знал, что бег в условиях низкой силы тяжести получается медленнее энергичной хотьбы. А вот ходить с тяжелым мешком в тех же условиях не приходилось, в результате пережил несколько мелких приключений — несколько раз чуть не упал, один раз — упал, стукнувшись плечом — больно, несмотря на пониженную гравитацию. На стены натыкался, дважды — развернулся вокруг своей оси непонятно почему.
Постепенно приспособился, вошел в ритм. И стало скучно. Или тоскливо. Или — скучно и тоскливо сразу.
На бегу Михаил не скучал, впадая в состояние отрешенности, контролируя усилия, однако на не требующей такого внимания и сил ходьбе не сосредоточишься. А еще — сенсорный голод подступил, потому что в тоннеле. Безрадостно-черные стены, пол и потолок, никакого света в конце — конца вообще не видно. Есть свет в начале — до сих пор пробивается через активированный лаз из мира ленивых рабов. Еще журчание приближалось, вот и все развлечения.
Попытался петь — и голос зазвучал неожиданно высоко и скрипуче, как у мультяшных уток. В первый момент даже испугался, но потом сообразил, что в здешнем воздухе, видимо, гелий вместо азота. Дальше пел не вслух, про себя, однако почему-то тоже не помогало.
Еще раз прислушался к чутью — нет ли и не предвидится ли опасностей. Ничего особого не почуял, и наконец-то позволил себе сосредоточиться на мыслях о Нике. Точнее — попробовал вслушаться, вчувствоваться, наладить связь. Удалось не сразу, но… получилось. Почувствовал Никино настроение… и узнал его — спокойно-умиротворенное, то есть — она как раз активировала лаз. Куда она собралась?! Куда-то. В сущности не важно, куда, важно, что вообще проходит лазом. А это означает… что она приняла какое-то решение, что-то задумала. Приступила к действиям, так сказать. Может быть — всего лишь хочет попросить помощи или посоветоваться, но… Но вдруг гораздо более серьезное решение приняла? Нахлынуло беспокойство — а вдруг Никин замысел — опасная авантюра? Захотелось как-то отговорить ее, связаться. До сих пор не удавалось, но может быть…
Попытался. Сосредоточился на одной-единственной мысли: «Ника, лучше не надо». Не слышала, не до того ей было. А потом связь вообще разорвалась — вступила Ника во мглу. Знать бы хоть, куда…
Теперь связь сразу не восстановится. А когда восстановится, какая сейчас разница в течении времени? Без связи плохо… и со связью тоже. Потому что Ника страдает.
Занялся дыхательными упражнениями. И как-то вдруг обнаружил, что боль от разлуки стала… привычной. Нормальной даже… как сила тяжести. И еще — уже от одного наличия связи, от одного только факта, что Ника есть на свете, становится легче.
Дошел до источника журчания. В стенах слева и справа два проема в совершенно одинаковые помещения. В обеих — по семь больших раковин, в которые из отверстий в потолке бьет струями вода. И закручивается водоворотами. Сантехнические удобства предусмотрены. Ну что ж, это кстати.
Михаил уже здорово устал, в глазах резало и есть хотелось, потому остановился недалеко от санузла. Достал банку с фруктами — решил начать с нее, потому что самая большая и тяжелая. В мире ленивых рабов далеко продвинулись в изготовлении консервных банок — чтобы открыть, надо потянуть за два кольца. Края у крышки не острые, загнутые, а если согнуть ее по линиям получается ложка, хотя и не самая удобная.
Идею бросить пустую банку в раковину отверг немедленно и с негодованием — еще не хватало сток забить и потоп устроить. Решил нести с собой, чтобы не мусорить — не оставлять лишних следов. Не то, чтобы чутье предупреждало не следить, но все же, все же. Пока что никакого мусора не встречалось — то ли не ходил никто по этим подземельям с самого их появления, то ли убирает кто-то время от времени, то ли просто стараются не свинячить — тогда тем более лучше не выделяться на общем фоне. К тому же — серебро, может в следующем мире оно все-таки считается драгметаллом. Так что расплющил банку, скатал в плотный рулончик и сунул в мешок.
Спать улегся прямо на полу — самая жесткая лежанка при низкой гравитации даст большую фору самой мягкой перине при гравитации нормальной. А от холода «пижама» защитит.
Проснувшись, начал с раздумий — открывать на завтрак консерву, или нет? С одной стороны — неизвестно, сколько еще идти по подземелью. Может и не хватить пропитания на всю дорогу, если не экономить. С другой стороны, чутье предупреждает, что следующий мир будет не самый безопасный, силы там понадобятся, и пролезть туда на подгибающихся от голода ногах — плохой вариант.
