– Но мы давно уже союзники, – попытался возразить я. – Много чаю утекло с 1773 года.
– Союзники, это верно. – Майк рассмеялся. – Неужели Серена и впрямь считает, что лучшим координатором шоу может быть вице-президент ассоциации бостонских ирландцев? – Майк ткнул себя в грудь пальцем. – Я вот что хочу сказать, Пол, многие наши старики до сих пор не могут простить англичанам картофельный голод. И вы решили, что мы кинемся помогать рекламировать Англию как туристическое направление? – У меня возникло стойкое ощущение, что он репетирует гневную речь, лежа в ванне. – Поверь мне, тебе повезло, что место Бостонского чаепития пострадало от удара молнии. По крайней мере, это повод провести мероприятие в помещении. Так что я предлагаю вам обоим выпить отличного бостонского пива, а уж потом браться за дело. У тебя в запасе двадцать восемь часов.
Этим он заработал одобрительные возгласы со стороны своих исторически подкованных друзей.
– Я правильно понял, что ты отказываешься от соглашения и не станешь помогать мне, Майк? – спросил я.
– Ну я бы не сказал, что соглашение как таковое было, – ответил он. – То есть поначалу мы просили прислать нам детали, чтобы понять, в чем смысл этого чаепития, но потом ваши люди, видимо, решили, что мы согласились помочь, и продолжили забрасывать нас факсами и письмами. В итоге я решил, что будет лучше объясниться при встрече с тобой.
– Да, за это спасибо, – сказала Алекса и сурово взглянула на меня, словно напоминая о хороших манерах.
– Да, спасибо тебе, Майк, ты был более чем любезен. Извини, я отлучусь, надо наорать кое на кого. – Этой фразе, похоже, предстояло стать крылатой.
– Здравствуйте, мистер Уэст из «Туристических ресурсов» Британии, Серена на проводе, чем…
– Я в Бостоне, – перебил я ее.
– Хорошо.
– Ничего хорошего. Майк, наш местный агент, вовсе не собирается помогать мне в организации мероприятия.
– Что? Но он же…
– Да и вообще, о чем вы там все думали, организуя английское чаепитие в Бостоне? К тому же на свежем воздухе. Вы хотя бы заглядываете в прогноз погоды перед тем, как планировать что-то?
– Да, конечно. Если я правильно помню, на веб-сайте города Бостона сказано, что минимальная дневная температура в январе пятнадцать градусов.
– Да, но по Фаренгейту, Серена. Это ведь ниже нуля. Разве ты не знаешь… – Я осекся. Ужасная мысль пришла мне в голову. Я вдруг понял, что же так мучило меня все это время. Тот факт, что она не знает Люси Марш. Прокололась с флагом. Не учила французский в школе. И еще было что-то особенное в ее голосе, манере говорить. – Серена?
– Да? Чем могу…
– Какого цвета рыбки в пруду у входа в здание «Туристических ресурсов»?
– Прошу прощения?
Я повторил свой вопрос.
– Золотые?
– Там нет никакого пруда с рыбками, Серена, – сказал я, чувствуя себя героем-сыщиком из детективного телесериала. Уэста из Ярда не проведешь. – Где ты находишься на самом деле?
– Ооо! – Серена испустила вопль, словно ребенок, капнувший чернилами на новые джинсы.
– Я знаю, что ты не в Лондоне. И готов спорить, что тебя зовут не Серена Харт, я угадал? Как твое настоящее имя?
Какое-то время я слышал лишь шуршание спутника, передающего наш напряженный разговор, но вот она прошептала:
– Сурайя.
Я попросил произнести по буквам.
– Рад познакомиться наконец-то, Сурайя. И где же ты находишься?
Снова воцарилось радиомолчание.
– Пожалуйста, не говорите никому, что вы знаете, – с дрожью в голосе еле слышно произнесла она. – Но…
– Но?
– Мы в Чинае.
– В Уэльсе?
– Нет, в Чинае. Это новое название Мадраса. – Она произнесла как «мат-раас».
– Индия?
– Да.
– Это что же, британские «Туристические ресурсы» поручили проведение своей национальной туристической кампании зарубежной стране?
– Да. Мы уже обрабатываем все телефонные запросы.
– Что, и даже можете ответить, как работает Музей рыбопереработки в Абердине?
– Зимой или летом?
– Что?
– Простите, я шучу. Но на самом деле да, мы занимаемся всем. Вот почему у вас, наверное, создается впечатление, что все организуется издалека.
– Да, с Луны. Причем с темной стороны.
– Прошу извинить, но мне приходится трудно, когда руководство из Лондона с опозданием присылает указания, а некоторые так и вовсе не согласны с политикой аутсорсинга, поэтому намеренно задерживают информацию.
– Выходит, я не должен доверять ничему из того, что ты мне говоришь, поскольку это либо устаревшая, либо искаженная информация? – Молчание Серены было красноречивее любых слов. – Серена, ты сама посуди, что должен думать мэр Бостона, получая приглашение на английское чаепитие на свежем воздухе зимой? Он ведь приглашен, не так ли?
– Да, конечно. Мэр, и директор по туризму, и журналисты местных газет.
– И никто из них не высказал недоумения?
– Нет. – Последовала пауза. – На самом деле никто вообще не отреагировал. Ни на одно письмо из тех, что я разослала. Прошу прощения, но я одновременно занимаюсь мероприятиями в Китае и… – Она всхлипнула.
Что ж, подумал я, когда ты по уши в дерьме, утешает лишь то, что есть только один путь к спасению – это выбраться из него.
Впрочем, если хорошенько подумать, существует и второй вариант – забраться в дерьмо еще глубже.
Майк, Алекса и я побаловали себя бостонским сливочным тортом – можно сказать, даже и не тортом, а небоскребом из бесчисленных коржей, прослоенных сладким заварным кремом, – и успокоительным пивом «Сэм Адамс». По мере того как пиво всасывалось, я начинал смотреть на мир философски.
Бывают ситуации, размышлял я, когда лучше всего смириться с унижением и бить на жалость. Майк и его команда в шерстяных поддевках были не такими уж злодеями, просто они сочли мой приезд в Бостон чьей-то злой шуткой. Что, собственно, было недалеко от истины.
Поэтому я решил воспользоваться историями про игуану с Бронкса и «мини» не с тем флагом, чтобы заставить их посмеяться вместе со мной, а не надо мной.
Как оказалось, ряженые были официальными бостонскими гидами, и они тут же устроили мозговой штурм, пытаясь придумать, где можно срочно организовать тематическую вечеринку.
– Беда в том, – сказал гигант с конским хвостом, – что в городе слишком много мест, связанных с противостоянием англичанам. Вспомнить хотя бы Бостонскую резню 1770 года. Вы-то, наверное, и не слышали про нее?
– Нет, – признался я. – Когда я учился в школе, мы не слишком углублялись в британские злодеяния.
– Ваши войска тогда запаниковали и начали стрелять в толпу невинных граждан, убили пятерых, – напомнил гигант.
– Ха, и это называется резней? – вмешался Майк. – В Кровавое воскресенье они убили двадцать ирландцев.
– И весь цвет французской аристократии в битве при Азенкуре в 1415 году, – добавила Алекса. – Причем многих уже после того, как те сдались в плен.
– И это еще не все, – продолжил гигант. – У нас в Бостоне есть Старый Капитолий, с балкона которого был зачитан текст Декларации независимости. Есть Банкер-Хилл, где нашим воинам был отдан приказ: «Не стреляйте, пока…»
– «… не увидите белки их глаз», – хором повторили мы с гидами. После чего чокнулись и выпили за белки английских глаз.
– Вот видишь, – сказал Майк, – весь Бостон – это туристический маршрут по местам боев с англичанами. С таким же успехом можно было бы устроить чаепитие на минном поле.
Я подумал, что, возможно, это было бы гораздо проще. По крайней мере, не пришлось бы потом мыть посуду.
Мы с Алексой взяли такси (маршрут пролегал по прямой, не перекопанной дороге, как сказал Майк) до нашего пансиона, который оказался уютным местечком, расположенным в довольно крутом районе города. Это была улица со старинными особняками, первые этажи которых занимали салоны татуажа, бары и бутики молодежной моды. Среди них затесался даже магазин, торгующий исключительно презервативами.
В гостинице были толстые ковры, жаркое отопление и молодая кореянка-администратор с флуоресцентными розовыми прядями в черных волосах и в джинсах с опасно заниженной талией.
– I’m me[43], – представилась она. Очень по-азиатски, подумал я. Так каждый про себя может сказать.
– Здравствуйте, вы, – сказал я.
Она захихикала и намотала на палец розовую прядь.
– Нет, это мое имя. М-И. Ми. Если вам что-нибудь нужно, просто спросите Ми.
Я засмеялся, но тут же перехватил взгляд Алексы, в котором читался вопрос: «Почему ты всегда становишься идиотом в присутствии симпатичных девушек?»
Ми показала нам нашу комнату, обставленную готической мебелью. Окно выходило на задний двор, уставленный припаркованными автомобилями и огромными мусорными баками, в которых обычно прячут трупы, если верить американскому кинематографу.
