Лишь одна лежала на телевизоре.
- Присядьте. - Поп указал на диван, подошел к телевизору, достал кассету из футляра.
Мистер Дэлевен с сомнением посмотрел на диван, будто опасался, нет ли в нем клопов, затем осторожно сел. Кевин последовал его примеру. Страх вернулся, более сильный, чем прежде.
Поп включил видеомагнитофон, вставил кассету.
- Я знаю в городе одного человека, - начал он (в Касл-Роке и соседних городках под "городом" подразумевали Льюистон), - который уже двадцать лет торгует фототоварами. Видеобизнес приглянулся ему сразу, он ни секунды не сомневался, что будущее за видео. Даже предлагал мне войти в долю, но тогда я думал, он сбрендил. Что я хочу сказать, в тот раз я ошибся, но...
- Ближе к делу, - прервал его отец Кевина.
- Я постараюсь. - В глазах Попа мелькнула обида. - Если вы не будете меня сбивать.
Кевин легонько ткнул отца локтем в бок, и мистер Дэлевен промолчал.
- Так или иначе, пару лет назад он обнаружил, что прокат видеокассет не единственный способ зарабатывать деньги. Всего за восемь сотен баксов он купил устройство, позволяющее переводить на видеопленки любительские фильмы и даже фотоснимки. На видеомагнитофоне просматривать их куда проще.
Кевин с удивлением посмотрел на Попа, а тот улыбнулся и кивнул.
- Да. Я взял все пятьдесят восемь полароидных фотографий. Ведь мы знаем, что они немного отличаются друг от друга. Я догадывался почему, но хотелось в этом убедиться. Тем более что особых усилий и прилагать не пришлось.
- Вы попытались смонтировать фильм из этих фотографий? - спросил мистер Дэлевен.
- Не попытался, - поправил Поп. - Смонтировал. Вернее, не я, а этот парень из города. Но идея принадлежала мне.
- Так это фильм? - Кевин понял, что сделал Поп, и разозлился: "Почему же я сам не додумался до этого?"
- Посмотрите сами. - Поп повернулся к телевизору. - Пятьдесят восемь фотографий. Этот парень, переводя на видеопленку снимки, выделяет на каждый пять секунд. И наглядишься, говорит он, и не заскучаешь в ожидании следующего. Я попросил, чтобы он дал на каждую фотографию по секунде, и смонтировал их без интервалов.
Кевин вспомнил игру, которая ему очень нравилась в начальной школе. На перемене он брал маленький блокнот со страницами из прозрачной разноцветной бумаги: желтой, розовой, зеленой.
Открывал последнюю страничку и рисовал человечка в боксерских шортах и с разведенными в стороны руками. На следующей страничке изображался тот же человечек, но руки чуть приподнимались. Чуть-чуть. И так на каждой страничке, пока руки не оказывались у боксера над головой. Затем рисовался тот же человечек, только руки его с каждой страничкой опускались все ниже. Если потом странички быстро пролистать, получался мультфильм, изображающий боксера, который праздновал победу: поднимал руки, хлопал ими над головой, затем опускал руки.
По телу Кевина пробежала дрожь. Мистер Дэлевен вопросительно посмотрел на него. Кевин замотал головой и пробормотал:
- Ничего.
- Что я хочу сказать, фильм длится чуть меньше минуты. Поэтому вы должны смотреть внимательно. Готовы?
Нет, подумал Кевин.
- Полагаю, что да, - ответил Дэлевен-старший.
Он еще пытался сохранить безразличный вид, но Кевин видел, что идея увлекла отца.
- Хорошо. - И Поп Меррилл включил видео.
* * *
Кевин снова и снова твердил себе, что бояться глупо. Убеждал себя: мол, толку от этого не будет.
Да, знал, что он сейчас увидит, потому как он и Мег - оба - заметили главное: "Солнце-660" не воспроизводит один и тот же образ, как фотокопировальщик. Брат и сестра довольно быстро поняли, что фотографии фиксируют некий процесс.
- Смотри, собака двигается! - воскликнула тогда Мег.
Вместо того чтобы, как обычно, высмеять младшую сестру, Кевин ответил:
- Похоже на то... но утверждать, пожалуй, нельзя.
- А вот и можно, - возразила Мег. Они сидели в его комнате, и Кевин тупо смотрел на камеру. Она лежала на столе, рядом со стопкой новеньких учебников. Мег наклонила лампу поближе к столу, положила в круг света первую фотографию.
- Сосчитай столбы между хвостом собаки и правым краем фотографии.
- Это штакетины, а не столбы, - поправил ее Кевин.
- Не важно. Считай.
Он сосчитал. Четыре и часть пятой, прикрытой задними лапами собаки.
- А теперь взгляни на эту.
Мег положила перед ним полароидный снимок под номером четыре. Кевин увидел все пять штакетин полностью и часть шестой.
Поэтому он знал, во всяком случае, предчувствовал, что увидит нечто похожее на самодельный мультфильм типа того, какие сам рисовал в начальной школе.
Первые двадцать пять секунд пленка действительно напоминала мультфильм, нарисованный им во втором классе, только качеством ниже... боксер поднимал и опускал руки более плавно.
Однако фильм показывал процесс. Именно это завораживало всех, даже Попа. Трижды они просмотрели минутный фильм, не произнеся ни слова. Слышалось только дыхание: частое и ровное - Кевина, более глубокое - его отца, с легочными хрипами - Попа.
И первые тридцать секунд или около того... Да, конечно, Кевин ожидал увидеть движение, которое присутствовало даже в самодельном мультфильме или в телевизионных утренних сериалах по субботам (являвшихся усложненной версией того же мультфильма), но Кевин и представить себе не мог что в первые тридцать секунд (вернее, в двадцать восемь) полароидные фотографии сольются в единый фильм. Разумеется, не голливудский и даже не малобюджетный ужастик, какие иногда прокручивала на видеомагнитофоне Меган, когда родители уходили в гости. Скорее любительский фильм, снятый человеком, еще не овладевшим камерой с восьмимиллиметровой пленкой.
В эти двадцать восемь секунд черный пес-беспородка перемещался вдоль забора, открывая пять, шесть, семь штакетин. Даже остановился, чтобы еще раз понюхать одну из них, наверное, читал какую-то собачью телеграмму. Затем двинулся дальше, с опущенной головой, вдоль забора, хвостом к камере. На середине первой части Кевин заметил то, что упустил раньше: фотограф поворачивал камеру, чтобы держать собаку в кадре. Если бы он этого не делал, черный пес просто вышел бы за кадр, и на фотографии остался бы только забор. Самые правые штакетины на первых двух или трех фотографиях исчезли за белой кромкой, новые появились у левого края. В этом никаких сомнений быть не могло: одна из правых штакетин, с отломанной верхней частью, исчезла.
Пес вновь начал что-то нюхать, а затем... поднял голову. Неповрежденное ухо поднялось, второе, сломанное, попыталось сделать то же самое, но осталось лежать пластом. Звука, конечно, не было, но Кевин мог поклясться, что собака зарычала. Она что-то унюхала. Или кого-то. Что или кого?
