— Ты хочешь спросить, откуда в Тамбове гаитянская грусть? Надуло ветром перестройки. Наверное, бывают периоды, когда усвоение всяческой дряни идет чертовски быстро: как у малышей:
— О! — Крис будто очнулся и увидел нас. — Маугли.
— Кто? Мы?
— Да какие мы: Всякие эти: самоделы. Глупые книжки, стихийные таланты. Что-то получается: иногда. Учителей нет. И вырастают звери.
Операцию готовили в глубочайшей тайне. Крис был объявлен больным, к нему вызвали сначала участковую докторшу, а потом «скорую». Медицинский аспект продумал Стрельцов, знавший о способах «закашивания» если не все, то многое — так что Крису пришлось некоторое время помучиться, зато доктора отбыли дальше по своим сложным орбитам в полной уверенности, что имели дело с неподдельным больным. Хасановна обегала все близлежащие аптеки в поисках каких-то волшебных пилюль, а Ираида приволокла две полные авоськи ярких и потому издалека видимых апельсинов и лимонов. Клиентам — даже очень выгодным, даже тем, кому назначили прием заранее — было отказано вежливо и непреклонно.
На вторую ночь «карантина» — часы пробили три — перед окнами конторы, заехав двумя колесами на узкий тротуар, остановился старый потрепанный «КАВЗ». Водитель открыл капот и, светя яркой переноской, стал ковыряться в моторе.
Конечно, была какая-то дурная вероятность, что посторонний глаз заметит, как из окна выскользнули и тут же скрылись в недрах салона Крис и Ираида: но, скорее всего, этого не случилось. Было слишком контрастно для невооруженного глаза, а всяческую оптику система наблюдения засекала мгновенно.
Через минуту переноска погасла, хлопнула водительская дверь, и автобус, свернув налево, быстро покатился по Сретенке в сторону Сухаревской и там смешался с густым в любое время суток потоком транспорта. Опять же, будь у обладателя постороннего глаза вдобавок и тонкий изощренный слух, он отметил бы, что мотор автобуса работает необычно ровно и негромко:
Потому что восемь цилиндров — это все-таки восемь цилиндров. И триста лошадиных сил — это триста лошадиных сил. И этим лошадям, в сущности, начхать на тонну брони в конструкции кузова.
Ираида испытывала мудрую охотничью сонливость — до зверя еще далеко. Путь был выбран почти кружной, через Рязань — там предстояло отдохнуть до света, с тем, чтобы вечером миновать Моршанск и около полуночи добраться до цели — базы отдыха «Металлист» на живописном берегу Цны.
Туда через подставных лиц Коломиец купил восемь краткосрочных путевок:
Салон автобуса позволял разместиться достаточно комфортно: мягкие кресла раскладывались в полноценные лежанки, вместо заднего сиденья смонтированы были холодильник и микроволновая печка. Только очень тщательный обыск с применением рентгеновских аппаратов и автогенов позволил бы обнаружить между потолком и крышей тайник с оружием. Большой вес и очень хорошая регулируемая подвеска позволяли машине идти по неожиданным российским дорогам, можно сказать, плавно. И Крис, и Ираида перенесли не так давно контакт с «Феноменом—В», отбирающим у человека душевные и физические силы, и совсем недавно, хотя и на короткое время — с «Entonnoir du sang», оказывающим на организм примерно такое же воздействие.
Как установил доктор, следующей фазой развития процесса должны были стать сны:
Ираида дважды вздергивала себя, заставляя проснуться и не закричать — когда огромный воняющий луком и водкой медведь навалился на нее сверху и когда молоденькие круглолицые милиционеры, ставшие вдруг почему-то очень большими, гоняли ее ногами и хоккейными клюшками по скользкому, как каток, полу. Наконец она не выдержала, встала и пошла взять из холодильника бутылку газировки.
Спросонок ей показалось, что она идет очень долго.
Холодильник был забит снегом, из которого торчали горлышки. Она потянула наугад. Это оказался «Дюшес», липкий и сладкий, почти голый сироп — холодный настолько, что казалось: в желудок падают льдинки. Жадно допив все до капли, Ираида бросила бутылку в мусорный контейнер и пошла обратно. Холод клубился внутри нее, рисуя морозные узоры. Неожиданно она поняла, что автобус пуст. На лежанках валялись сморщенные пледы — как оболочки сдувшихся воздушных шариков. Она хотела приподнять край одного, но почему-то не решилась. За окнами стремительно мелькали огни, иногда сливаясь в дрожащие полосы. Кто-то должен быть за рулем, подумала она и стала пробираться вперед по проходу, загроможденному непонятно откуда взявшимися вещами. Сзади слышалось тихое неразборчивое бормотание.
За рулем сидела женщина в телогрейке и платке.
Набегающий ветер сдвигал платок на затылок, она время от времени поправляла его левой рукой. Правая лежала на румпеле. На фоне густо-синих — чуть только взявшихся по краям розовым — облаков лицо ее казалось меловым. Губы шевелились беззвучно. Мама! — позвала Ираида. Мамка, ты что, не слышишь? Куда ты правишь? Впереди зияла пасть.
Черный язык чуть подрагивал. Сворачивай!!!
Не свернула:
Река оборвалась водопадом. Ираида вцепилась в медный поручень. В невозможной низи дрожала темная радуга. Автобус чуть покачивался вперед-назад, как задетые ветром качели. Мимо прошел тощий негр с несчастным лицом, оглянулся. Взгляд его был полон укора. Потом он шагнул из двери. Еще несколько минут был виден падающий крестик:
раскинувший руки человек, не умеющий летать. Теперь я, подумала Ираида спокойно. Просто очень холодно, а так — даже и не страшно.
Почему так холодно?
Сквозняк: Со стороны водителя дверь тоже была распахнута, и в кабину, как в баню, врывался морозный пар.
Что ж ты наделала, мамка: Ираида, стараясь двигаться осторожно, села на остывшее сиденье, положила руки на руль.
Он был такой холодный, что кожу прихватывало. Потом она дотянулась до ключа зажигания, повернула его. Мотор заклекотал, задергался, забился. Вдруг — выровнялся. Изо всех сил откинувшись назад, Ираида выжала сцепление и включила задний ход. Плавно-плавно стала отпускать сцепление. Что-то забарахталось под колесами. Ну же! По миллиметру автобус начал отползать от края водопада. Вода бурлила вокруг. Льдинки стучали в борта.
Ираида уже отъехала от опасного места, уже можно было разворачиваться и двигаться дальше, как вдруг показалась Льдина!
Зеленый, синий, глубокий фиолетовый, черный — все цвета льда.
Она надвигалась не быстро, но занимала собой всю ширину реки, все русло — она была ледовый поток и смерть.
Ираида выбралась наружу. Вода едва доходила до колен, но густотой напоминала мед, притом мед, полный острейших игл. Ираида стояла и смотрела, как наползает ледник. Ничего нельзя было сделать, ничего:
